Темное торжество
Шрифт:
— Они не обучены сражаться в общем строю, но в искусстве засады им равных не много, — отвечает рыцарь.
Канцлер открывает рот для дальнейших возражений, но вмешивается Дюваль.
— Думается, мы не в том положении, чтобы отвергать предложения помощи, — говорит он. — Мы с Чудищем попозже это обсудим.
Повисает неловкое молчание, и его прерывает аббатиса Святого Мортейна.
— А что слышно о засланных людях д'Альбрэ? — спрашивает она.
Мне требуется вся моя выучка, чтобы не съежиться при этих словах. Она вроде бы спрашивает
— Удалось ли, — продолжает она, — обнаружить кого-либо из вредителей?
Капитан качает головой.
— Нет, — говорит он. — В городе столько войск, собранных со всех концов страны… К сожалению, лично я знаю не многих. Я разослал предостережения начальникам гарнизона, но у них более восьми тысяч воинов, а мест, где вредители могли бы помочь людям д'Альбрэ ворваться в город, добрых две дюжины. Их так сразу не обезопасишь.
И вновь взгляд Чудища придавливает меня, словно рука. Не знаю, что именно тянет меня за язык — этот взгляд, завуалированные выпады аббатисы или мое собственное стремление хоть как-то очиститься от скверны д'Альбрэ… Так или иначе, я высказываюсь, даже не дав себе труда поразмыслить:
— Я могла бы узнать подсылов.
И опять все на меня смотрят. Одна пара глаз царапает особенно больно, как два осколка стекла.
— Ты? — переспрашивает настоятельница.
— А у кого-то лучше получится?
Герцогиня наклоняется вперед, ее глаза очень серьезны.
— Вы не обязаны это делать. Вы и так уже подвергали себя недопустимой опасности.
— Сестра права, — говорит Дюваль. — А кроме того, если ты будешь замечена, это сразу выдаст наши намерения.
Я согласно киваю:
— Только им вовсе не обязательно меня замечать, пока я буду делать свое дело. Изменить внешность нетрудно.
Чудище хмурится.
— Не уверен, что это хорошая мысль, — рокочет он мрачно.
Я вскидываю голову. Его замечание — словно удар мне под дых. Я уже поняла, что он на меня зол, но чтобы проникнуться ко мне таким недоверием?
— А я вот не уверена, что у нас есть выбор, если, конечно, мы хотим выиграть!
— Выбор есть всегда, — заявляет Чудище и, отвернувшись от меня, обращается к остальным: — Я против.
— Вы полагаете, сударь, что я не справлюсь?
Он так стискивает подлокотники кресла, что я даже удивляюсь, отчего они не крошатся.
— Я отлично знаю, что вы вполне справитесь, сударыня. Вопрос в том, не слишком ли велика будет цена.
Я намазываю свой язык медом:
— В чем же, по-вашему, сударь, состоит риск?
Он молчит, лишь зло смотрит на меня через стол. Сколько отвращения и неприязни! Все соответствует самым худшим моим ожиданиям.
— Если, — начинаю я, — вы мне не доверяете…
— Конечно же он вам доверяет, госпожа! Ведь без вас так и гнил бы в вонючей камере… если не хуже!
— Хорошо хоть кто-то этого не забыл, — бормочу я. Перевожу дух и продолжаю уже спокойнее: — Если вы мне не вполне доверяете
Все это время мы с Чудищем смотрим друг другу в глаза.
Капитан Дюнуа вновь поглаживает подбородок. Это его жест напряженного размышления.
— В любом случае это не повредит, — говорит он затем. — Очень не хотелось бы просить вас идти на это, госпожа моя, но мысль о том, что по городу шныряют вредители, только ждущие приказа извне… Предлагаю начать со свободных отрядов и всяких прихлебателей. Среди них легче всего было затесаться, чтобы попасть в город.
— Согласна, капитан. Итак, если мы договорились, с чего начнем?
Почти целый час мы с ним заняты выработкой плана действий. Все это время я чувствую, как аббатиса наблюдает за мной. Меня несколько озадачивает ее недовольство, ибо разве я не сделала то, к чему она так стремится? Не показала им всем, насколько полезен для державы монастырь в час нужды? Быть может, я прыгнула через ее голову, предложив помощь?
К тому времени, как мы обговорили все подробности, Чудище становится бледен. То ли от ран, то ли от злости, кто его знает. Когда мы уже встаем и собираемся расходиться, настоятельница делает два шага в мою сторону. Ее губы плотно сжаты. Но прежде чем она успевает что-то сказать, подает голос герцогиня:
— Госпожа Сибелла?
— Да, ваша светлость?
— Вы не откажетесь провести со мной остаток дня? Я хотела бы кое о чем с вами переговорить.
У меня сердце взлетает при мысли о передышке, которую она мне посулила.
— Почту за честь, ваша светлость.
И, не оглядываясь на аббатису, я следом за герцогиней покидаю чертог.
ГЛАВА 30
— Думается, ваша настоятельница не одобрила предложение, высказанное вами в совете.
— Да, ваша светлость, она выглядела очень рассерженной. Простите, если высказалась не по чину, но я всего лишь хотела помочь! Ведь это моя семья желает вам зла.
К моему немалому изумлению, герцогиня останавливается и ловит мою руку.
— Нет! — с напором произносит она. — Я ни в коем случае не возлагаю на вас вину за деяния графа д'Альбрэ! Будь иначе, разве я сама не несла бы ответственность за то, что он творит от моего имени?
Я молчу, ибо что я могу на это ответить?
— Расскажите… — говорит она, тесно переплетая пальцы, — расскажите о тех, кто пал в Нанте. Расскажите, чтобы я могла должным образом почтить их память и возблагодарить за самопожертвование.
В этот миг мое смутное восхищение девочкой-герцогиней перерастает в глубочайшее уважение. Она ведь приняла на себя не только могущество и привилегии власти. Она в полной мере осознает и тягостную ответственность.