Тёмные птицы
Шрифт:
– Да. Романов начиталась, наверное.
– Как сентиментально! – раздался с другой стороны язвительный голос, и Митя увидел Севино лицо, озаренное насмешливой улыбкой.
– Овражкин! Наконец-то!
– Простите, что прерываю такие романтичные разговоры, но, Муромец, как поживает наш великий план?
– План сгинул. Здесь нет того, кто…
Митя коротко кивнул Диме, взял Севу под руку и только открыл рот, чтобы продолжить, как за их спинами послышалось:
– Севастья-а-ан!
Друзья обернулись. Перед ними стояла пожилая женщина; ее волосы,
– Бабушка? Привет. А ты что тут делаешь? – спросил Сева.
– Что я тут делаю? Пляшу и пью шампанское! Вообще-то, я прихожусь троюродной теткой матери невесты, так что вы с Женей, можно сказать, родственники, – заявила колдунья, взмахнув бокалом и выплеснув его добрую половину на кого-то из гостей. – Муромец! Приветствую! Ах, ну прямо мужчина! Жених! – Тут она снова повернулась к Севе, который мучительно пытался сообразить, кем же ему приходилась Женя Годунова, если ее мать была троюродной племянницей его бабушки. – Ну, Севастьян, забыл про свою бабку, не так ли? Совсем не приезжаешь!
– Так это потому что ты живешь в Небыли, – сказал Сева, бросив глупую затею высчитывать степень своего родства с Годуновыми.
– А ты бы перебирался ко мне, не хочешь? Нечего мешаться отцу и его этой, как ее…
– Бабушка не очень жалует Юлю, – уточнил Сева для Мити.
– А что ее жаловать, спрашивается? Вот мать твоя была другое дело – красавица, ведьма! Да не о ней речь! Как поживаешь? Говорят, все девок привораживаешь? Смотри, выбирай богатую. – Тут она снова поглядела на внука оценивающе и сама себе возразила: – а впрочем, кто ж за тебя пойдет, за такого нищего и конопатого?
– Спасибо, ба.
– Ой, а кто это к нам идет? Никак Долгорукая? Эльвира, Эльмира… как ее?
– Где?
– Да вон, мать вашей избранницы, Муромец.
И впрямь под звуки оркестра мимо гостей им навстречу плыла колдунья в длинном лиловом платье. На ее лице играла любезная улыбка.
– Митенька, вот ты где. Здравствуйте. Эльвира Долгорукая, – представилась колдунья, пожав руку Севиной бабушке. – И мне крайне приятно. Такой очаровательный вальс, почему же вы не танцуете?
– А я как раз собирался пригласить вас, – нашелся Митя, хотя это вранье далось ему совсем непросто.
– Вот как? Ну, тогда я очень вовремя.
– Бабуля, говорят, вальс очаровательный. Потанцуем? – Сева сделал серьезное лицо.
– Ох, ну и дьявол, ну и дьявол! Милочки, видите, он пригласил танцевать свою старуху? Не мешайтесь под ногами. Вот, подержите мой бокал. И лучше убегайте подальше от этого мерека. – До Мити доносились отдаляющиеся восклицания пожилой дамы.
– Ба, я не так уж плох, ты меня просто редко видишь!
– Митя, ты сегодня чем-то расстроен? – спросила Эльвира Долгорукая, озабоченно улыбнувшись. – Ты почти не общался с моей дочкой. Скажи, что-то не так?
– Пустяки. Марьяна разговаривала с подругами, и мне пришлось ее оставить – я им был
– Ты очень тактичен. Но почти не танцуешь! Из-за руки?
– Нет, рука тут ни при чем. Нет настроения.
– Может, стоит прогуляться? – спросила Долгорукая, когда музыка закончилась. – Вон и Марьяна, кстати. Марьяна, крошка, иди сюда!
Митя обернулся в поисках Севы, словно надеясь на спасение.
Тем временем Анисья направлялась обратно в бальную залу вместе со Стасей, которая весь сегодняшний вечер забавляла ее свежими сплетнями.
– Что же ты ему ответила? – спросила белокурая колдунья, теребя жемчужинки на косе.
– Как это что? Сказала: «Подумай, кто ты и кто я?»
– Прямо вот так? Прямым текстом?
– Конечно. Еще сказала: «А ты о чем мечтал? Что я соглашусь стать твоей девушкой? Кто же мне позволит!»
– Нет, ну ведь можно повстречаться немного… Никто тебе и не запрещал на самом деле…
– О Даждьбог, Анисья! Не будь наивной. Ну это же я так, чтобы он помучился.
– А-а, понятно. Кстати, собираешься замуж? Я слышала…
– От кого? – Стася остановилась и округлила глаза. Щеки ее пунцово зарумянились.
– Сорока на хвосте принесла. Или, как у нас говорит Илья Пророк «Сорока – ворону, ворон – всему городу». Ну так что?
– Ты слышала, что мне собираются сделать предложение?
– Да.
– Кто, Анисья? Кто же? – Стася побежала за Анисьей.
– Постой-ка, ты что, не знала?
– Ах, нет, конечно! – Стася прижала ладони к груди и так и застыла с открытым ртом. Анисья, увидев это, рассмеялась. Стасе шел уже девятнадцатый год, и, хоть она была привлекательна и остра на язык, с женихами ей отчего-то не везло.
– Словно отворотили, – обронила как-то мать Анисьи. – Хороша девчонка, только никому не нужна.
– Ну так кто? От кого слышала?
– Ой, нет-нет! Не могу сказать. Понимаешь, не мой секрет, – с легкой издевкой отозвалась Анисья и зашагала быстрее. – Слышишь? Музыка стала громче. Идем скорее, я не хочу пропустить танцы.
– Конечно, идем. Но, может, скажешь? Хоть намек! Хоть одно словечко! Я и сама не прочь потанцевать. Надо выловить этого вашего целительского сына с черными глазами. Он прямо у меня из головы не идет. – Стася засмеялась. – Жаль, что он беден, а то… ах, да мне ж теперь не об этом думать надо…
– Почему жаль, что он беден? – машинально спросила Анисья.
– Так и не сделает хорошую партию. Если только станет чьим-нибудь любовником. Я бы не отказалась от такого… ну, смотря, конечно, кто будет моим мужем.
Анисья презрительно фыркнула и ускорила шаг, но далеко ей уйти не удалось: внезапно перед ними вырос Леша Рублев, виновник сегодняшнего торжества.
– Леша! – Обрадованная и взволнованная недавней новостью Стася обняла его за плечи. – Сбежал от невесты?
– Да нет, – он виновато улыбнулся, – пошел просто… просто… Я, кстати, как раз искал вас. Да, Анисья, можно тебя на пару слов? Извини, Стась.