Темные удовольствия
Шрифт:
— Я никогда не думала, что это может быть больно.
— А ты много знаешь о мужских членах?
Она дернулась, как от ожога, и опустила руку. Мне сразу же стало не хватать её прикосновения.
— Нет, и ты это знаешь.
В школе Хэйд Харбор Хай всем было хорошо известно, что самая красивая девушка под запретом. Черт, я присутствовал во время многочисленных разборок ее брата, когда тот угрожал заинтересованным в ней парням.
— Верно, я знаю. Готов поспорить, тебя даже никогда не целовали, не так ли, Золушка? Подумать только, ты идешь в университет
— Придурок, – огрызнулась она и оттолкнула меня, положив руку мне на живот.
Я не знал, почему сделал это. Возможно, я действительно думал, что мы можем умереть, или любопытство прикоснуться к кому-то, кто не вызывал у меня отвращения, было слишком сильным.
Она успела отойти всего на два шага, прежде чем я схватил ее за запястье и потянул назад. Наши губы столкнулись, и мой язык проскользнул в ее рот прежде, чем она успела дать мне пощечину, что, как я был уверен, должно было произойти в любой момент.
Ева замерла, вздрогнув всем телом. От неожиданности она застыла на месте и позволила мне исследовать ее рот языком и покусывать нижнюю губу. На вкус она была сладкой, как корица. Мой голод разгорелся сильнее. Я ненавидел эту девушку, но прямо сейчас хотел ее.
Ты всегда хотел ее. Я проигнорировал внутренний голос. Это не имело значения. Ева Мартино была под запретом, и я никогда не позволял себе даже фантазировать о ней. Однако сейчас, когда снаружи были вооруженные люди, а бушующая в крови ломка приводила меня в отчаяние и притупляла логику, мне было все равно.
Я знал, что у меня есть всего несколько секунд, чтобы насладиться связью, прежде чем она придет в себя. Чего я никак не ожидал, так это того, что она ответит на поцелуй.
Ее язык провел по моему, а руки потянулись вверх и обхватили мое лицо. Непривычный контакт был шокирующим. Как я только что сказал ей, я не любил, когда ко мне прикасались. С той самой чертовой гавайской вечеринки в честь дня рождения, когда мой мир перевернулся с ног на голову. Никто не осмеливался подойти слишком близко, да я бы и не позволил, в любом случае. Потом я увлекся таблетками и забыл, что значит хотеть кого-то. Я забыл, каково это, когда кровь приливает к твоему члену и яйцам, требуя, чтобы их опорожнили.
Я резко отшатнулся, мои губы потеряли контакт с губами Евы. Я уставился на нее, чувствуя, что она потрясла меня так же сильно, как я потряс ее. Ее ладони оторвались от моих щек, и я снова смог дышать. Странно, но кожа была холодной там, где касались ее пальцы. Мне не хватало ее тепла. Это был первый раз на моей памяти, когда я захотел, чтобы кто-то прикоснулся ко мне, и это было потрясающе.
Так вот на что похоже настоящее желание. В тот момент я понял, что это чувство навсегда останется связанным со вкусом корицы и Евой Мартино.
Она замешкалась, глядя на меня своими чертовски огромными глазами.
— Что, если мы умрем? – спросила
Реальность и настоящий ужас от происходящего за дверью нависли над нами. Возможно, мы никогда не покинем это здание. Было множество вариантов развития событий, при которых это были наши последние часы.
Когда я промолчал, она продолжила:
— Прости, что прикоснулась к тебе...
— Это неважно, – оборвал я ее.
— Но ты меня ненавидишь, – напомнила она мне, как будто это могло сделать ее ответный поцелуй более оскорбительным.
Я придвинулся ближе.
— Это неважно.
Я наклонился к ней, и она, откинув голову назад, ответила на мой яростный поцелуй. Наши языки влажно переплелись, и она застонала. Я проглотил звук, сохранив этот вздох капитуляции для себя. Я пожирал ее рот своим языком, желая, чтобы вместо него между ее пухлых губ толкался мой член.
Она вжалась в меня своим упругим маленьким телом. Мои щеки все еще горели от тоски по теплому чувству, которое ее прикосновение разожгло во мне. Я схватил ее руку и снова приложил к своей щеке, не разрывая поцелуя. Она подняла другую, чтобы присоединиться к первой. Было чертовски приятно чувствовать ее прикосновения там, где никто никогда не трогал меня раньше. Прошло так много времени с тех пор, как я хотя бы задумывался о том, чтобы позволить кому-то приблизиться ко мне, что смелое прикосновение ее руки стало для меня откровением. Я и забыл, что мое тело может чувствовать себя так хорошо без помощи таблеток.
Наркотическая зависимость подкралась ко мне незаметно, притупив все остальные потребности и желания. Со временем я перестал хотеть обычных вещей, которые нужны подростку в старшей школе, и просто искал следующую дозу.
Ты наркоман, Беккет? Грубый вопрос отца промелькнул у меня в голове. Это казалось нелепым в тот момент, когда он спрашивал, но теперь я уже не был так уверен. Разве кто-нибудь, кроме наркомана, стал бы игнорировать что-то настолько чертовски приятное?
Я толкался бедрами в ее живот, а член терся о пряжку моего ремня. Было больно, но недостаточно, чтобы остановиться.
Я прервал поцелуй всей своей жизни, чтобы провести губами вдоль ее челюсти к уху. Мне нужно было почувствовать больше вкуса ее кожи. Она раскачивалась на мне, встречая мои толчки своим телом, подстегивая меня.
Это было безумием. Мы оба понимали это, но никто из нас не мог остановиться.
Я прикусил ее ухо, и она громко ахнула. Я зажал ей рот рукой, чтобы заставить замолчать. Еве по-прежнему нужно было вести себя тихо. Она лизнула подушечки моих пальцев, а затем втянула один в рот. Я отшатнулся, заведенный до предела, и уставился на Еву так, словно никогда раньше ее не видел. Была нахальная Ева-близнец, раздражающая до чертиков; высокоморальная Ева, заставляющая меня чувствовать себя бездельником из-за того, что я богат; а теперь к этому списку добавилась еще одна Ева.