Темные удовольствия
Шрифт:
Сексуально любопытная Ева.
Эта Ева была убийцей.
Она провела языком по кончикам моих пальцев, и я выругался, затем схватил ее руку и снова опустил на свой ноющий член.
— Ты уничтожаешь меня, Золушка. Разве ты не чувствуешь, что делаешь со мной?
Вся остальная боль в теле от ломки утихла и сосредоточилась в моем члене. Все, о чем я мог думать, – это расстегнуть молнию на джинсах и освободиться. Рука Евы оставалась на моем стояке, даже после того, как я отпустил ее. Она учащенно дышала, и ее футболка натянулась вокруг сосков. Они проступали сквозь
— Скажи, что на тебе есть лифчик, – хрипло потребовал я, мои глаза были прикованы к выпирающим пикам.
Она медленно покачала головой. Я застонал и поднял руки, чтобы обхватить две округлости через ткань. Они были полными и тяжелыми. У нее всегда были красивые сиськи. Их невозможно было не заметить, независимо от того, была Ева под запретом или нет. Слишком большие, они не помещались в моих ладонях, из-за чего вываливались по краям, пока я гладил их и теребил большими пальцами соски. Они были натуральными и нетронутыми, – ни ножом хирурга, ни другим мужчиной. Я не мог перестать ласкать их.
— Кто-нибудь прикасался к тебе вот так раньше? – грубо спросил я, зная ответ, но желая услышать его снова. Ее невинность была настоящим афродизиаком. Там, где мое тело было измотанным, использованным против воли и пресыщенным, тело Евы было свежим и невинным. Таким чистым, каким я никогда не буду. Я прочитал достаточно всякой ерунды про самопомощь, чтобы понимать, что у меня очень нездоровый взгляд на собственное тело, но это не мешало голосам в моей голове нашептывать эти эпитеты.
— Ты же знаешь, что нет, – сказала она, выгибаясь навстречу моим прикосновениям. Ее рука гладила мой член, надавливая на головку, отчего у меня кружилась голова. — Я никогда ничего не делала, ни с кем.
— До сегодняшнего вечера, – поправил я ее. Я просунул руки под подол ее футболки и двинулся вверх по животу. Упругий изгиб ее груди был лучшим, что я когда-либо чувствовал. — До меня. Черт, ты идеальна. Ты хоть представляешь, насколько ты идеальна?
Она прислонилась спиной к стене и, взявшись за низ футболки, одним плавным движением стянула ее через голову. Я уставился на нее.
— Я думала, ты меня ненавидишь, – напомнила она неуверенным шепотом.
— Ненавижу, и ты тоже меня ненавидишь, верно? Избалованный, богатенький парень Беккет. Привилегированный, высокомерный качок... разве не так ты говорила? – пробормотал я, проводя большими пальцами по ее темным соскам.
Она громко застонала, когда я потянул за них, и мне пришлось поцеловать ее, чтобы заглушить этот звук.
— Заткнись нахрен, если не хочешь, чтобы тебя обнаружили в таком виде, – напомнил я ей.
Она сглотнула, ее взгляд затуманился, а зрачки расширились. В тусклом свете и без ее привычной настороженности я был уверен, что никогда не видел ничего прекраснее Евы Мартино.
— Ты заткнись, Андерсон, – пробормотала она, ее гнев искрился, несмотря на то, как она извивалась на моих руках.
— О, Иви, я разрушу тебя и буду наслаждаться этим… каждой секундой, – прошептал я ей в шею, двигаясь ниже. Мне нужно было попробовать на вкус ее сосков. Я хотел почувствовать эти комочки сморщенной плоти. Я
— Можешь попытаться, – выдохнула Ева, запустив руки в мои волосы.
Я опустил лицо к ее груди и втянул сосок в рот, проводя зубами по пику. Она вскрикнула.
Я просунул руку между её ног и ущипнул за киску.
— Шшш, или я затяну чертов ремень вокруг твоего рта, – сказал я, отрываясь от её тела.
Она яростно дернула меня за волосы.
— И снова, можешь попытаться, – выдохнула она.
Прикосновение к ее киске, даже через одежду, вызывало привыкание. Я оставил свою руку прямо там, играя с подолом ее шорт. Сквозь ткань она казалась горячей, и мне нужно было знать, мокрая ли Ева.
Внезапно это стало всем, о чем я мог думать. Я не мог вспомнить, когда в последний раз занимался сексом. Я заблокировал воспоминания. Но лучше, чем отгородиться от них, было заменить его кем-то новым.
Тем, кого я выбрал. Единственным человеком, которого я хотел.
Снаружи, в том аду, в который превратился торговый зал, кто-то закричал. Лед послал дрожь по моей спине и решимость толкнула меня вперед.
Я потер пальцами между её ног, а затем стянул с Евы шорты. Ее кожа была гладкой, как атлас. Теперь, когда я решил, что хочу трахнуть ее, мне не терпелось оказаться внутри нее. Напряжение между нами копилось годами, и наконец оно нашло выход.
— Беккет!
Я остановился, услышав ее потрясенное восклицание.
— В чем дело, Золушка? Хочешь умереть девственницей? – Едва вопрос слетел с моих губ, как ее рука ударила меня по щеке. Я издал мрачный смешок. — И это все, на что ты способна? Постарайся лучше, милая.
— Я не умру здесь, – сказала она, вздернув подбородок, и придвинулась ближе ко мне, как будто готовилась к драке.
Моя рука все еще лежала на внутренней стороне ее обнаженного бедра, а ее шорты и белье валялись на полу рядом. Я просунул пальцы между ее ног и начал грубо водить ими взад-вперед по ее влажной щели, пока она не раздвинула ноги ровно настолько, чтобы дать мне доступ к ее входу. Я погрузил в нее два пальца и потер точку G, чтобы удержать ее на месте. Она задрожала от моего прикосновения.
— Может, да, а может, и нет. Я не знал, что ты предсказательница.
— Заткнись, тупой придурок, – сердито бросила она мне, описывая бедрами маленькие круги, о которых, похоже, не подозревала, пока трахала себя моими пальцами.
— Ты хочешь быть единственной девственницей в УХХ?
— Прекрати. Разговаривать, – выдавила она.
— Заставь меня, – прорычал я ей в губы.
Я видел борьбу в ее глазах между осторожностью и желанием. Между её логикой и страхом. Они боролись за доминирование в ее взгляде, пока я трахал ее пальцами. Я видел момент, когда желание и любопытство победили. Ева ждала момента, чтобы узнать, чем же, черт возьми, занимались все остальные, когда пробирались наверх на вечеринках и ходили на свидания в старших классах. Я знал это и использовал в своих целях. Теперь, когда я прикоснулся к ней, я уже не мог остановиться. Я собирался хоть раз в своей жизни трахнуть кого-то, кого выбрал сам, и это была Ева.