Темные воды Тибра
Шрифт:
Сулла внимательно посмотрел в глаза Волукса.
– Царевич, если ты посоветуешь ехать через Тапр, мы, безусловно, последуем твоему совету, ибо по договору с твоим отцом наша безопасность в твоих руках.
Какая-то неуловимая судорога пробежала под оливковой кожей лица мавританца. Он твердо ответил:
– Я уже посоветовал, если ты слышал.
Больше не говоря ни слова, квестор сделал знак рукой – и небольшой кавалерийский отряд начал медленно поворачивать.
Изрыгая проклятия, заявляя, что они не желают погибнуть, как безмозглые куры, офицеры последовали за ним.
– Может быть, для начала погадаем? – осторожно спросил авгур; гаруспик, видимо, уже осведомленный об обыкновениях Луция Корнелия на этот счет, только криво улыбнулся.
Сулла поймал взгляд Марка Кармы. Тот был серьезен. Впрочем, квестору было отлично известно происхождение этой серьезности: непривычный к верховой езде, раб превратил свой зад в сплошной синяк. Жаловаться ему не пристало, ибо с прежним секретарем квестора ничего подобного случиться не могло.
Злорадно усмехнувшись, Сулла поскакал в голову колонны, обгоняя тупо месившие красную пыль шеренги всадников.
Переночевали в небольшом безлюдном оазисе, под уныло шелестевшими пальмами и низко-низко нависшими звездами. На них смотрело множество горящих глаз, перемещавшихся с места на место.
– Кто это, духи пустыни? – брезгливо поинтересовался Цион, твердо держась за рукоять меча. Он был уверен, что при помощи старого доброго клинка он, в случае чего, и с духами справится.
– Это собаки, – пояснил Волукс, – здесь раньше была деревня. Людей убили, собаки остались.
– Ах, собачки, – успокоился римлянин, укладываясь на свернутое одеяло поближе к костру.
На следующий день почва сделалась твердой, белой, местами каменистой.
– Какие тут могут быть виноградники? – удивлялся Вульгат, вспоминая благодатные плантации своей Этрурии. Скоро он был посрамлен. Стоило отряду перевалить через холм-другой, как глазам открылась сплошная зеленая равнина. Все словно было залито густой растительной пеной.
– Кому же принадлежат сейчас эти богатства? – восхищенно поинтересовался этруск.
– Это владение нумидийского царя Миципсы, – ответил Волукс, – но когда началась война с римлянами… – Он осекся, почувствовал, что неправильно построил фразу.
Прочие предпочли сделать вид, что ничего особенного не произошло.
– Когда началась война, эти земли были у Миципсы отобраны. Земли не обрабатываются, все меньше остается людей, умеющих ухаживать за виноградниками.
– Достались бы эти земли мне, – захохотал Вульгат, – я бы нашел тысячу умельцев и привез их сюда. Никто, клянусь Бахусом, не отказался бы. А кто отнял эти земли у Миципсы?
Волукс чуть пришпорил коня. Отряд скакал по широкой, заросшей сухой колкой травой дороге, проложенной посреди плантации. Впереди виднелись какие-то белые постройки, похожие на жилые. Слева мелькнуло что-то полуразрушенное, кажется, здание для винного ворота.
– Так ты не ответил мне, кому сейчас принадлежат эти богатейшие земли? Кто показывает нам сейчас свое полное неумение хозяйствовать?
Вместо царевича офицеру ответил квестор:
– Это имение и все земли западнее, вплоть до реки Мулукки, присоединил к себе Югурта.
– Югурта?! – Произнесенное даже вполголоса имя произвело угнетающее действие на римлян.
Цион, обогнавший инстинктивно придержавшего повод Вульгата, прямо спросил у мавританского царевича:
– Так мы находимся на землях Югурты?
Юноша попридержал коня и повернул его с прямой аллеи на боковую, тоже, впрочем, широкую. Она резко уводила вниз, в небольшую замкнутую долину, виноградное одеяло обрывалось где-то на половине спуска, и дальше можно было видеть высаженные в несколько рядов финиковые пальмы, а под этими пальмами – огромный военный лагерь.
– Да, – сказал Волукс, – это земли Югурты, а вон там расположено его войско.
– Ах ты, предатель! – почему-то заорал жрец-авгур, его сильнее всех поразило циничное поведение царственного дикаря, заманившего римлян в ловушку.
Офицеры схватились за мечи. На их лицах выразилась суровая готовность начать бой. Сначала изрубить на куски этого юного негодяя, а потом бежать подальше от этих роскошных плантаций.
– Стойте! – приказал Сулла решительно и властно. – Убить его мы всегда успеем.
– Ты слишком самонадеян, квестор, надо убить его и бежать, пока у нас еще есть время.
Сулла даже не ответил на это истерическое восклицание офицера. Он, как это ни странно, смотрел на своего давешнего ночного собеседника. Взгляды, которыми они обменялись, были полны смысла. Ничего не понимающие спутники вились на месте, бессмысленно размахивая оружием.
– В лагере нас заметили! – крикнул Вульгат.
– Ничего удивительного, вы все сделали для этого, – спокойно, ничуть не укоризненно сказал Сулла.
– Все, скачем обратно! – заорал Цион. – До лагеря еще не менее двух миль, если нам повезет, мы сможем уйти.
– Нет! – резко и громко сказал Сулла. – Мы ни от кого бегать не станем. Мы поскачем прямо.
– Прямо?! – снова взвизгнул несдержанный авгур, покрываясь пятнами, по которым в самую пору было гадать, умрет ли он прямо на этой виноградной тропе от апоплексического удара или протянет до пальмовой рощи.
Волукс, как всякий человек, принявший твердое решение умереть в случае нужды и пребывавший в состоянии полнейшего спокойствия, пришел в некоторое замешательство. Это не укрылось от глаз Суллы и Марка Кармы.
Они снова переглянулись.
– За мной! – квестор громко отдал приказ, и все римляне, не желая умирать на кривых клинках варваров и еще больше не желая прослыть трусами, бросившими в беде своего командира, неохотно последовали за Суллой.
В полном боевом порядке, с развернутыми, по приказу квестора, и предъявленными небу и врагу знаками своей принадлежности к лучшей армии мира две кавалерийские турмы неторопливо приближались к гигантскому лагерю нумидийского царя Югурты.