Темные воды Тибра
Шрифт:
Короче говоря, разбойники.
Здесь в пирейской гавани они чувствовали себя не хуже, чем на склонах своих Гарданских гор.
Двое становятся на колено, трое над ними – и успевают выпустить по четыре стрелы, пока ты успеешь сосчитать до двенадцати. Стрелы прошивают и плетеные ивовые щиты, и кожаные панцири без труда, тем более с тридцати-сорока шагов. При столкновении на горной дороге, или, как в данном случае, на узкой улице, он очень был продуктивен, этот разбойничий способ.
Пару раз кучки человек в пятьдесят вырвались к морю…
Но как из-под земли вырастала шеренга из десятка римских триариев с деятельным деканом, одним движением смыкала щиты в железную стену, выставив вперед короткие копья, и сделала шаг вперед.
Несчастные тавры, это были они, Архелай помнил, кого ему пришлось отправить для этого дела, расшиблись о живую шеренгу как о каменную преграду. Бросились обратно. Легионеры расступились, и появилась пятерка лучников.
Аристион шагнул вниз с каменного парапета.
– Если ты готов выслушать совет, то советую тебе заняться укреплением прохода между длинными стенами. Порт потерян, – сказал Архелай.
– Наших хлебных запасов хватит на десять дней.
– Урежь рацион для тех, кто не носит оружия.
Аристион кивнул, он, естественно, и сам подумал о том же.
– Но главное сейчас – это найти лазутчиков, с их помощью Сулла видит сквозь стены.
Глава седьмая
Осада
86 г. до Р. Х.
669 г. от основания Рима
За то время пока проконсул находился в лагере, длинные стены потеряли свои прямолинейные очертания. Вместо ровной линии, пересекавшей горизонт, теперь имело место отвратительное нагромождение разных по высоте, нелепых по форме, ощетинившихся торчащими копьями и бревнами построек.
Они стояли на разном расстоянии друг от друга, одна из гелепол дымилась, людям Архелая в очередной раз удалось ее поджечь, а людям Мурены никак не удавалось потушить; другая блестела в лучах истерического зимнего солнца, облитая водой, которую регулярно выплескивали из бойниц, как раз для того, чтобы избежать судьбы соседки. Две другие строились, на самом верху стояли легионеры, сомкнув щиты, принимая на себя удары понтийских стрел, а на уровне их щиколоток стучали топорами плотники. По устроенным внутри гелеполы лестницам наверх тек непрерывный поток бревен и кожаных ведер с водой.
Башня росла и обливалась водою и кровью, потому что некоторые стрелы афинских стрелков достигали цели, и тогда водонос или плотник с ревом летел вниз, ломая перекладины внутренних лестниц.
Впрочем, понтийцы тоже гибли в большом количестве. За римлянами был огромный опыт осадной работы, и они умудрялись не только возводить свои деревянные чудовища, но и истреблять защитников Длинных стен по ходу работы. Другое дело, что резервы у Архелая были больше. И поэтому у римлян все время было ощущение, что понтийцы бесчисленны, и на место каждого убитого и раненого встает другой такой же косматый, только еще более озлобленный враг.
Почему так нерационально поступил Сулла, приказав затеять строительство в непосредственной близости от каменных укреплений противника?
Никто не задавал этого вопроса, хотя даже рядовой центурион знал, что вообще-то штурмовая башня строиться на определенном расстоянии от той стены, которую с ее помощью будут штурмовать, а потом уже ее подтаскивают к нужному месту. Но в данном случае по-другому поступить было нельзя. Длинные пирейские стены стояли не на ровном месте, а на некотором возвышении, и не было никакой возможности подтащить к ним башни, построенные где-то в стороне. Приходилось трудиться под яростным огнем противника.
Да, в первые дни этой умопомрачительной работы могло показаться, что римляне тратят силы и людей напрасно. Башни росли медленно, люди гибли быстро. Защитники стен почти с издевательской методичностью сверху вниз расстреливали тех, кто трудился на возведении строения и защищал строителей. Но очень скоро картина начала меняться. С какого-то момента гелеполы уже не столько требовали жертв, сколько давали возможность успешно атаковать защитников. Они поднялись выше стен, и теперь из их бойниц римские лучники и небольшие переносные катапульты, которые удалось пристроить в специальных бойницах, стали сметать все, что появлялось на Длинных стенах.
Правда, как уже отмечалось выше, запасы понтийской пехоты совершенно не собирались иссякать.
Аристион и Архелай довольно быстро поняли свою ошибку и начали сооружение надстроечных укреплений прямо на стенах.
Им было легче, потому что их башни не должны были быть такими огромными, как римские, но все равно работа эта стоила понтийцам и грекам огромных жертв, и, главное, они проигрывали по времени. Причем римляне сумели доставить наверх не только катапульты, стреляющие большими стрелами, вроде той, с помощью которой Сулла поразил воображение греков у храма Артемиды в Милете, но и компактные баллисты, и с помощью их наносились страшные удары по возводимым защитниками постройкам.
Почти в упор, с расстояния в каких-нибудь сто локтей.
Иногда удачно пущенные камни разносили на куски сложенные венцы построек, плохо скрепленные бревна разлетались вместе с кусками разорванных при ударе человеческих тел.
Но принесенные жертвы и сумасшедший труд на оборонительных работах с обеих сторон принес свои выразительные результаты. Спустя два месяца длинные стены обросли двойным гребнем из кривых, дымящихся, залитых кровь, утыканных стрелами и копьями башен, которые вели друг с другом постоянный неритмичный поединок, выплевывая горящие стрелы и камни.
Замысел римлян был ясен – они рассчитывали, накопив внутри башен достаточное количество легионеров, одним махом выплеснуть их на стены, а там в прямом столкновении сбросить многочисленных, но плохо организованных понтийцев со стен. Но ситуация зашла в тупик. Защитники проявили некоторую инженерную сообразительность, смогли придумать конструктивное противоядие против слишком очевидного римского замысла. Они соорудили некрасивые, но далеко выступающие кронштейны, и вывесили на них, на специально выкованных цепях, огромные суковатые бревна по внешней границе своих башен, так что любые переброшенные с римских гелепол мостки были бы мгновенно обрушены. Сколь бы оперативно и решительно не действовали атакующие римские манипулы, штурм закончился бы кровавым провалом.