Темные времена
Шрифт:
– Я слышал, айену здесь, – после длительного молчания голос Торгеса звучал сипло.
– Да, – рассеянно кивнул кузнец, погруженный в тягостные раздумья. – Прибыли сегодня днем. Говорят, Тварей по дороге почти не встретили. Видно, хоронятся до ночи, глупые жертвы в одну большую мышеловку загоняют.
Клирик искоса глянул на него, сгорбился и опасливо поднес кружку к губам. Сделал один неуверенный глоток и скривился: видно, отвар, принесенный Деа, не вызывал у него восторга своими вкусовыми качествами.
– Как думаешь, – тихо проговорил Торгес, – переживем эту ночь? Они ведь нападут вновь, я уверен, – заметив вопросительный взгляд Альва,
Кузнец подозрительно уставился на Торгеса: у парня явно начиналась истерика. Вот уж чего он не ожидал, так это того, что у святого брата окажется столь неустойчивый духовный стержень.
– Переживем, – Альв хлопнул его по плечу, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее, хотя глубоко в душе он был совсем не уверен в том, что они смогут увидеть рассвет. – Фейри не только пережили, да еще и вытурили отсюда, изгнали за Границу. Нужно лишь только не опускать руки.
– Верить – ты это хотел сказать? – скривившись, уточнил клирик. – Верить в то, что Боги снизойдут до нас? Впрочем, ты прав – если уж подыхать, так хоть с оружием в руках, а не скулящей от ужаса шавкой.
Словно в насмешку над притихшим городом бухнул набат, и сердце Альва рухнуло вниз – началось!
Он не запомнил, как они неслись по пустым, полным ужаса улицам, не помнил, как оказались на стенах рядом с напряженными айену, вздрагивающими простыми горожанами, взявшими в руки оружие, и спокойными охотниками. Просто внезапно под ногами захрустел жесткий от напряжения воздух, и душа заметалась в ужасе.
То, что надвигалось на них, нельзя было понять в полной мере. Густая мгла словно стирала реальность, вгрызалась мягкими гранями в этот мир, цеплялась за камни стен Альфонзула. Гнетущая тишина оглушала, ватой забивала прежде чуткий слух, и казалось, что воздух стал настолько плотным, что его нельзя было протолкнуть сквозь пересохшие губы. В клубящемся облаке, протянувшем свои дымные щупальца к замершему городу, то и дело проскальзывали алые всполохи, будто что-то в самой глубине недовольно изрыгало молнии.
– Опять крылатки, – произнес стоящий рядом с Альвом охотник и подался вперед, силясь хоть что-то рассмотреть в тумане. – Когда ж передохнут-то уже?
– Если это произойдет, то ты лишишься работы, – хохотнул его товарищ, вот только глаза его остались холодными и сосредоточенными. – Будешь в кабаке вышибалой служить, а то и в поломойки наймут – чужие плевки на полу подтирать.
– Сомневаюсь, – ничуть не обиделся тот. – На мою долю Тварей всегда хватит.
Кузнец и сам не заметил, как губы растянулись в улыбке, и только подивился. Охотники не показывали своего страха, насмехались над врагом и бесстрашно смотрели на собственную гибель, несомую на клыках и когтях скрывающихся в облаке существ. Наверное, это и было настоящее мужество: Альву было далеко до такого самообладания. Слова не желали складываться в речь, не желали покидать разум звуками, а губы просто перестали слушаться, когда до напряженных людей донесся раскатистый рык, исторгаемый множеством глоток.
Летучие существа появились внезапно, хоть их и ждали. Вынырнули из клубящейся мглы и с визгом налетели на обороняющийся город. Альв, сдерживая дрожь в руках, неторопливо натянул лук и послал в полет зачарованную стрелу. С удовольствием проследил за тем, как Тварь кувыркнулась через голову и рухнула вниз, ломая крылья, и вновь натянул тетиву – стрел было совсем немного, основной их запас охотники расстреляли еще в прошлый раз, а без брата Торгеса, весь день провалявшегося без сознания, восполнить его не представлялось возможным. Отшвырнув в сторону бесполезный уже лук, перехватил поудобнее двуручный меч и почувствовал, как предательски заныла спина. Альв вспомнил нападение той Твари, следы от когтей которой теперь украшали его тело, и, наотмашь ударяя метнувшуюся к нему крылатку, подумал, что более близкого знакомства не желает, особенно теперь когда, по словам Деа, защитное заклинание Хеса уже разрядилось, поэтому ему стоит поберечься и не подпускать врагов слишком близко.
Этот бой он запомнил надолго. Темная пелена, словно выпрыгнувший из засады зверь, накрыла стены, защитников и сам город, и сражение тут же превратилось в бойню. Люди не видели своих противников, ослепленные мглой и проблесками близких молний, а существа внезапно возникали совсем рядом, наносили быстрые удары, оставляя за собой безжизненные, изувеченные тела, и вновь исчезали. Только охотники могли хоть как-то противостоять нападающим: многие из них умели бить на малейший шорох, а учеников натаскивали сражаться с завязанными глазами, ориентируясь только на чутье. Альву помогал Торгес: клирик безошибочно разворачивался в ту сторону, откуда должна напасть Тварь, и только поэтому кузнец был еще жив. Равно как и святой брат – мечник из него был никудышный, разве что только парень знал, с какой стороны держать клинок, неловко сжимая рукоять побелевшими от напряжения пальцами.
Альв старался двигаться так, чтобы не упускать из виду в неестественном тумане клирика, потому что в случае неудачи его шансы на выживание упадут почти до нуля. Тварей было немного, словно им только и нужно было, что отвлечь тех, кто стоял на стенах, чтобы пробраться внутрь города. Словно в подтверждение его мыслей, невдалеке что-то глухо бухнуло, и земля под ногами вздрогнула, будто взбесившийся норовистый жеребец, решивший сбросить наездника. Мгла сначала испуганно подалась в стороны, утвердив кузнеца в мысли, что она имеет собственный, странный и непонятный, но от этого не менее враждебный разум, а после сгустилась, опутала щупальцами плечи, поглощая все звуки. Твердь вздыбилась, комьями полетела из-под ног, и по стенам домов пробежали сетки трещин – строения зашатались и в полной тишине начали рушиться, вздымая в воздух тучу пыли и каменных осколков.
Альву в первое мгновение показалось, что он оглох. Кузнец видел, как силится Торгес что-то ему сказать, но с его губ не срывается ни единого звука. Сбоку полыхнуло ало-золотое зарево, разливаясь по мгле, как молоко по воде, заклубилось вместе с туманом, а чуть позже болезненно чувствительную кожу опалил жар близких вспыхнувших пожарищ. Почва вновь дрогнула, раззявила ненасытную пасть пробежавшей под ногами трещиной. Альв покачнулся, попытался удержаться, не успевая отступить в сторону, но чья-то сильная рука ухватила его за шиворот, резко дернула и вырвала из объятий смерти. Из трещины на двадцать футов вверх вырвалась струя обжигающего пара, мазнула по мгновенно покрывшейся волдырями руке, языком прошлась по дрожащей земле и истаяла.