Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
На пороге церкви Лара замялась в неловкости. Входить одетой по-мужски… местные воспринимали её наряд как должное, а что скажет священник? Ступишь – тотчас пономарь выскочит: «Это против устава. Извольте покинуть сень Грома!»
– Я подожду снаружи.
Можно помолиться и перед вратами храма, кланяясь Птице-Грозе, что над входом. Наружная охрана царственных персон так всегда и делает.
Входящие поглядывали на неё. Какая воинственная юная девица! строгая прическа, ремень на талии и револьвер на поясе… наверное, цари-драконы учредили новый род войск.
«Теперь
– Примете ли от меня святой воды? – тихо спросил вблизи молодой мужской голос.
Лара с дрожью обернулась.
Он!
Для встречи Юнкер приоделся, как здесь обычно рядятся торговые агенты – белая сорочка с фатовским воротником, небрежно повязанный чёрный галстук, палевый жилет в кофейную полоску, лёгкий жемчужно-серый сюртук нараспашку, за атласным кушаком – кошель и револьвер. Узкие панталоны бледно-табачного цвета и сияющие ваксой щегольские сапожки. Широкополую шляпу он снял и непринуждённо обмахивался ею, как веером.
– Жаркий вечерок, не правда ли?
– А в другой раз так подкрадёшься – будет худо, – ощетинилась Лара. – Зачем явился? вечерня ещё идёт! И хватит на меня пялиться, я тебе не подружка…
– Мои глубочайшие извинения, Ласточка…
– …и не Ласточка!
– Как же тебя звать, если не позывным?
– Ан Ларита, – надменно процедила она.
– Чудно, – повёл он плечами, не отводя от неё глаз. – А меня зовут Ларион, вот и познакомились.
– Ты это выдумал, прямо сейчас, чтобы ко мне подбиться.
За ними издалека наблюдали водитель, шоффёр и охрана кареты. Старший матрос с карабином на плече уже ступил было на лестницу – что-то разговор у барышни с молодчиком слишком сердитый, не вмешаться ли? – но Лара жестом остановила его: «Спокойно!»
Глубокие глаза Юнкера помрачнели, тонкие губы поджались, он водрузил шляпу на столбик каменных перил и, распустив галстук, развёл в стороны крылья воротника. На бледной коже ниже яремной вырезки у него было красиво, каллиграфически выколото чёрным: «ЛАРИОН».
– Не убеждает?.. Иногда я лгу, но с именем всё строго.
– Извини, – смутившись, хмуро ответила она.
– Пустяки. Кто ждал такого совпадения? Похоже, твоя матушка тоже почитает святых Ларов. А брат у тебя есть?
– Младший… но имя у него не парное.
– Значит, кто-то в семье умер… искренне сочувствую.
– Что ты привязался? это моя семья! я же в твои домашние дела не лезу.
– И не дай бог, – спокойно сказал Юнкер, завязывая галстук, потом замялся и продолжил более мягким, извиняющимся тоном. – Вчера я испортил тебе прогулку… Назначь наказание. Выкуп. Что хочешь. Только… давай говорить без вражды. Помиримся? – Он глядел просительно.
– А… я пока не знаю, – честно ляпнула Лара. – В смысле, не надо мне выкупа. Всё уже стряслось, не поправишь.
– Ты говоришь о том пареньке?
– Не твоё дело!
– Ясно. Если не выкуп, тогда что-нибудь другое.
–
– О, это случайно! срыв, от волнения. Ты появилась вблизи, я дымил… это должно быть тебе знакомо.
– Дурман действует как гигаин?
– Не пробуй никогда. О чём ещё хочешь спросить?
«В фаранской крепости есть «составная часть устройства»? – вертелось на языке Лары, но она смолчала. Во-первых, Ларион соврёт. Лгать умеет, сам сказал. Во-вторых, это тайна Карамо…
«…и моя» – Впервые Лара ощутила, что повязана большим общим секретом, как в союзе на клятве.
– На кого ты работаешь?
– Я переводчик в посольстве.
– А зачем следил за мной оттуда?.. чур, не ври, я дистанцию чую. Ты меня на луче держал. Кто-то заказал слежку?
На тонком лице парня отразилось замешательство. Похоже было, что он повторяет вопрос в себе, вновь и вновь. Его злил допрос, который ему учиняла девчонка, но – сам вызвался, а тут вдруг слов не находится.
– Просто… я слышу тебя лучше, чем других. Гораздо лучше. Такой звонкий голос… Может, нам святые Лары помогают? – попробовал он отшутиться. – Но заказа не было, клянусь честью. Ты довольна ответами?
– Почти.
– Тогда мой черёд. Где, когда и за какие деньги ты можешь спеть мне ту колыбельную?
– Я что, похожа на певичку из кафешантана?!.. это мамина песня. Её на заказ не поют. Только малым детям… или по настроению.
Похоже, отказ не обескуражил Юнкера, и он готов был добиваться своего, но не успел и рта открыть, как от церковных врат раздался неприязненный, жёсткий голос Карамо:
– Ларион, вы опять за своё?
Лара отпрянула к перилам, чтобы не оказаться между ними – ненависть, как луч, пролегла от кавалера к бледному медиуму, и даже мурашки по коже пошли от чувства, почти ощутимо задрожавшего в душном воздухе.
Ей почудилось: сейчас мужчины – молодой и зрелый, – схватятся за револьверы, грянет выстрел, и один из них упадёт, залитый кровью.
Они сближались. Замерший Юнкер напряжён как струна, он ещё сильнее побледнел, а Карамо прям и твёрд будто клинок, и кофейные глаза его стали как каменные. Даже хромоты у кавалера не было заметно.
Лара быстро переводила взгляд с одного на другого. Точно, они знакомы! Впились друг в друга, следят за малейшим движением. В очах Карамо – лёд и плохо скрытое отвращение, а у Юнкера…
…казалось, он вот-вот заплачет. Но его слёзы закипят, едва выступив из глаз.
– Я воспрещаю вам приближаться к этой барышне, – не допускающим возражений голосом сказал Карамо.
– С какой стати, гере? – мягко и чуть ядовито парировал Юнкер. – Коль скоро вы ей позволили носить оружие, значит, она прошла девичье посвящение и может вступать с беседу с мужчинами…
– …с теми, чья репутация чиста. Пока я рядом – яопределяю, кто достоин говорить с нею. А теперь потрудитесь объяснить, с какой целью вы меня вызвали на встречу. Ваши россказни о бедствии, которыми вы потчевали ан Лариту – лживый повод увидеться или нечто более реальное?