Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
Сделав над собой усилие, Юнкер принял вольную позу и с изяществом опёрся на перила чуть ниже того места, где прижалась к ним встревоженная Лара.
– Реальней быть не может, гере. Шестого зоревика в полдень произойдёт катастрофа, и вы рискуете погибнуть. У вас есть воздушный корабль – улетайте заранее. Лучше всего на восток.
– И что за напасть меня ожидает? землетрясение, шторм?
– Затрудняюсь ответить… что-то ужасающее. Природа бедствия мне не известна, но оно затронет Гуш, и я постараюсь на днях покинуть эту обречённую
– Как велики будут масштабы бедствия? – выспрашивал Карамо штаб-офицерским тоном, сдвинув брови.
– Не представляю. Большое разрушение, тысячи жертв… Луч, который я поймал, был слабым и прерывистым, голос неразборчив.
– Откуда он исходил?
– Этого я открывать не стану. У меня свои тайны.
– И вы поверили голосу – возможно, голосу лжеца или безумца, – а теперь под маской заботы пытаетесь убедить меня, что чей-то шальной луч передавал сущую правду?
– Есть другие доказательства. Я вас предостерёг, а дальше вам решать. Потом вы поймёте, что я был прав.
– Если вам больше нечего сказать – прощайте.
– Ну, зачем так сразу!.. – Юнкер нехорошо улыбнулся. – У меня есть деловое предложение… по части ваших изысканий. Я готов помочь вам – на моих условиях.
– И что вы можете предложить?
– Составную часть ключа. Вернее, путь к ней и, возможно, её местонахождение.
Внешне оставаясь нерушимо спокойным, Карамо наблюдал за Юнкером пытливым взором. По выражению лица худого юноши невозможно было догадаться – знает ли он, что часть, называемая «власть земли», была прошлой ночью похищена из посольства Фаранге ловкой пронырой Хайтой? Впрочем… он лишь слуга фаранцев; они не станут посвящать его во все подробности.
Но Юнкеру известно главное – содержание свитка «Лиген оракви». Он причастен к великому поиску. Именно поэтому он оказался в сговоре с сынами крокодила. Те знали, кого вовлечь в свой тайный круг. Как они пронюхали, что он – обладатель знания?.. Столь глубокое прозрение под силу редким медиумам, могучим провидцам, способным за мили прикоснуться к разуму иного человека и прочесть его. Таких – единицы. Где Юнкер попал на прицел незримого луча?.. Фаранцы стали появляться в южном полушарии – наверняка в составе какой-то из их дипломатических миссий был сильный вещун…
«Так или иначе, – рассудил Карамо, – им может быть известно нечто, пока неведомое мне. Вступим в игру?»
– Любопытно, – сухо ответил он. – Продолжайте.
– Можно, я уйду? – робко попросила Лара.
– Да, – чуть кивнул Карамо.
– Нет, останься, пожалуйста. – Юнкер, не отрываясь, смотрел на кавалера. – В присутствии девушки он в меня не выстрелит. Хоть какая-то гарантия.
– Я должен был сделать это гораздо раньше, – процедил Карамо. – Уж если в первый раз обошлось…
– Да, гере, пасть от вашей руки было бы сладко. И закономерно. Кто даёт, тот и отнимает.
– Не отвлекайтесь. Ваши условия?
– Просить о возвращении в круг братьев…
–
– …поэтому условие – иное. Имя моей матери.
Карамо ярко осознал: если он произнесёт всего два слова – «Рутана Эливис», – то лишится искренней помощницы, им самим посвящённой в тайну ключа. Навсегда. Жаркий интерес в глазах Лары сменится вспышкой недоумения, потом горем, наконец – обидой и брезгливым отторжением.
Так мстит преданная любовь. Иногда жизни мало, чтобы искупить один неверный давний шаг.
«Я виноват перед ними обоими. Что мне выбрать? верность Ордену и новая великая находка – или мир в душе девчонки-медиума?»
На миг ему показалось, что самое правильное – убить Лариона на месте, сейчас. Тогда он перестанет задавать свой вечный вопрос…
«…и преследовать меня».
– Сделка не состоится, – отрезал Карамо и подал руку настороженной Ларите. – Позвольте, ан, проводить вас к карете.
– Но почему? – Юнкер заступил им дорогу. Его голос звенел, готовый сорваться на крик. – Почему вы не хотите этого сказать? Она была недостойной женщиной? падшей? порочной?
– Пропустите нас.
– Кто она была? она жива? я хочу её увидеть!..
– Разговор окончен, – отстранил его Карамо.
– Я едва её помню – лицо, руки, голос… Она не могла быть дурной матерью!
– Вы слишком назойливы. Держите себя в руках, сударь.
– Значит – нет?.. – отступив, Юнкер заговорил с циничной гримасой. – Ну… тогда остаётся думать, что я унаследовал ваш нездоровый вкус, раз мы оба тянемся к доступным, причём к одним и тем же…
Карамо оборвал его сбивчивую, поспешную фразу хлёсткой пощёчиной. На бледном лице Юнкера вспыхнул красный след.
Охрана уже вполне решительно двинулась вверх по ступеням. Выходившие из церкви отпрянули от возмутительной сцены, а Ларе вдруг стало больно на душе, словно её саму ударили.
Теперь кавалеру пришлось остановить матросов жестом запрета.
– Это лишь малая часть того, что вы заслужили, сударь, – отчеканил он, прожигая Юнкера взглядом. – Ещё слово – и я выдам остальное, сразу. Идёмте, ан Ларита, здесь не следует больше задерживаться.
– Я сам принесу братьям то, что могли принести вы, – негромко раздалось им вслед, – и тогда посмотрим, на чьей стороне будет капитул.
Сев в мотокарету и закрыв дверцу, Карамо следовало сказать: «Я предупреждал вас, ан – он скверный человек». Но, встретив взгляд девчонки, он воздержался говорить что бы то ни было. В её глазах он сейчас выглядел гораздо хуже Лариона.
Она всё поняла.
Достаточно взрослая, чтобы понять.
И она была не на его стороне.
– Вы меня осуждаете, – глухо проговорил он, глядя в стекло дверцы.