Темный ангел
Шрифт:
Свобода, свобода, свобода – вот о чем пели эти звуки. И по мере того как она все больше проникалась ими, она ощущала, что кто-то стоит у нее за спиной. Мужчина. Музыка продолжала литься, и она не сомневалась, что это Окленд.
Но это был не Окленд. За ней стоял Мальчик. Дождавшись окончания, он вежливо похлопал.
– Интересно, – сказал он, когда Джейн опустила крышку. – Хотите ли вы пройтись по свежему воздуху? Я предполагаю, мы могли бы дойти до концертного зала.
Поднявшись, Джейн отправилась с ним. Она догадывалась, что должно произойти в концертном зале,
Ее руки коснулась ветка камелии; Мальчик встал на колено – в полном смысле слова. И смущенным жестом приложил руку к области сердца.
– Мисс Канингхэм… Джейн… – начал он.
Джейн не отрывала взгляда от кометы, от ореола ее хвоста, и тишина стала гулко пульсировать у нее в ушах.
– …прошу вашей руки.
Мальчик остановился. Джейн продолжала ждать. Наступило молчание, которое она несколько минут не осмеливалась нарушить. Долгие унылые годы в роли старой девы – этого ли она хочет? И того, что они уже принесли ей? Раз за разом ей приходилось ходить на крестины – других детей других женщин. Какое ее ждет будущее, когда умрет отец, когда умрет тетя и она останется в одиночестве перед ожидающей ее судьбой?
Жить старой девой – или Мальчик, ее последний шанс. Повернувшись к Мальчику, она приняла его предложение, хотя, едва переведя дыхание, она настояла, что период помолвки должен быть очень долгим. Она готова ждать, она вообще предпочитает подождать, пока ей не исполнится двадцать один год.
Мальчик осунулся, хотя глаза у него сияли. Он встал. Коленные суставы у него хрустнули. Джейн была готова засмеяться, ибо все это было так абсурдно; но вместо этого, испытывая жалость и к нему, и к себе, она протянула ему руку и улыбнулась.
Это была ночь, когда можно было делать предложения, и, может быть, ночь для любви. И пока Джейн и Мальчик договаривались, что могут считать себя помолвленными, в Винтеркомбе имели место и другие события и встречи.
В гостиной Фредди флиртовал с девчонкой по имени Антуанетта, которая, несмотря на свои четырнадцать лет, рано расцвела и охотно отвечала на его ухаживания. Фредди был вне себя от счастья.
На другом конце переполненной комнаты его тетя Мод, обвешанная своими знаменитыми сапфирами, выяснила, что у нее есть много общего с финансистом, сэром Монтегю Штерном. Пока они беседовали об опере, Мод не сводила глаз с его жилета, изящество и броскость которого восхищали ее. Она пыталась припомнить, что же ей известно об этом человеке, чье имя не раз упоминалось в светских кругах Лондона. Человек, который быстро взлетел, человек, обладающий большим влиянием, естественно; ходили слухи, что он пользуется правом доступа к премьер-министру; да, еврей, хотя об этом судачили лишь за его спиной, как правило, те, кто был ему должен. Какова его настоящая фамилия?
Только не Штерн, в этом она была уверена; он на несколько лет младше ее, прикинула она – около
– Восхитительно, – бормотала Мод, обводя глазами комнату. – А ваша жена? Она составит нам компанию? Она сегодня вечером здесь?
– У меня нет жены, – ответил сэр Монтегю, и выразительность, с какой он произнес эти слова, заставила сердце Мод учащенно биться.
Несколько подождав, как и полагалось, он склонил к ней голову:
– А ваш муж, князь?
– В Монте-Карло, – только и ответила Мод. Они улыбнулись друг другу. Обоим сразу же стало ясно, что с темой князя покончено: о нем вообще больше не стоит упоминать.
Сэр Монтегю взял ее под руку; сквозь толчею гостей он подвел ее к слуге, который держал серебряный поднос с бокалами шампанского. Они миновали пожилого герцога, который вежливо приветствовал сэра Монтегю, и политика, который с нескрываемой теплотой склонил голову. В поисках Гвен мимо проскочил Эдди Шоукросс, который уже был слегка пьян.
– До чего неприятная личность, – сказал Штерн, глянув в сторону Шоукросса. Эта оценка, пусть и похожая на небрежную шутку, удивила Мод, ибо она не ожидала от сэра Монтегю такой откровенности.
– Гвен симпатизирует ему, – сказала она, тут же пожалев и о замечании как таковом, и об интонации, с которой она его произнесла, – это было достаточно неосторожно. Мод, которой нравилась Гвен, не питала иллюзий по поводу того, каково быть замужем за Дентоном, и считала просто трогательным, как Гвен прятала свою личную жизнь, как стеснялась. – То есть, – неловко уточнила она, – Гвен интересуется искусством, как вы понимаете. Особенно литературой. А мой брат Дентон…
– О, конечно, – равнодушно ответил сэр Монтегю и сразу же сменил тему разговора.
Мод успокоилась, или, точнее, она хотела обрести спокойствие: инстинкт убеждал ее, что этот человек не станет болтать лишнего и с ним она может чувствовать себя в безопасности. Тем не менее у нее создалось впечатление, что эта случайно оброненная фраза не будет забыта. И в ту секунду, когда их глаза встретились, Мод почувствовала, что этот человек, голова которого набита тайнами и сведениями, возможно, бесцельными, возможно, полезными, готов поставить их на кон ради случайной встречи.
Он банкир, владелец банка; он обладает властью – это ли заставляет сэра Монтегю быть таким сдержанным? Мод не была уверена, но она чувствовала исходящую от него эманацию властности, и та носила эротический характер; у нее снова участилось сердцебиение.
Между ними воцарилось смущенное молчание; Мод посмотрела в темные глаза сэра Монтегю и отвела взгляд.
– В какой комнате вы будете спать сегодня? – спросил сэр Монтегю, и потому, что он задал вопрос таким образом, без вступлений и уверток, хотя прошло всего несколько часов после их знакомства, Мод сразу же ответила ему.