Темный час
Шрифт:
Она вздохнула. Выражение ее лица колебалось между чувством вины и облегчением: — Он сказал, что видел нас. Он сказал, что был там, — ее голос был тихим.
— Он много чего сказал. — Мне хотелось отрезать ему язык и сделать так, чтобы он никогда больше не заговорил.
Она встретила мой взгляд, и печаль в ее глазах разорвала меня на части: — Я думаю, пришло время.
Она говорила о моей реакции каждый раз, когда задавала один из миллиона своих вопросов. Я всегда говорил, что еще не время. Теперь она была права. Она заслуживала ответов.
— Да, — сказал я, выключая воду и беря полотенце. — Время пришло.
После того как я перевязал ей спину, она надела футболку и трусики, к моему разочарованию, потому что такое тело, как у нее, никогда не должно быть прикрыто, особенно когда она со мной, а я снял свои брюки и забрался к ней в постель. Ее голова лежала на моей груди, ее рука лежала на моем торсе, а ее нога на моей. Я лежал на ее подушке, закинув одну руку за голову, а другой блуждал по ее телу.
Я провел пальцами по ее влажным волосам, по плечам, по рукам, прикасаясь к ней везде и всюду, кроме ее нежной спины. Не имело значения, что я должен был сделать или сколько мне пришлось заплатить, я дал себе клятву, что клеймо ублюдка не останется на ее коже. Она не будет заклеймена им. Если ей и суждено прожить остаток жизни с напоминанием о ком-то на своей плоти, то это буду я.
Жар ее киски отражался от моего бедра. Единственное, что отделяло меня от нее — это два тонких слоя ткани. Ее груди прижимались ко мне, а ее теплое дыхание дразнило мою кожу. Это было чистой пыткой — не перевернуть ее и не погрузить свой член в ее сладкую киску.
Она посмотрела на меня сквозь темные ресницы.
— Так… мы теперь обнимаемся?
— Не привыкай к этому.
Ее улыбка растопила меня: — Меня нужно чаще похищать и пытать. — Я напрягся, и ее улыбка спала. — Прости. Плохая шутка.
Да. Плохая, блядь, шутка.
Инстинкт заставлял мои руки чесаться от желания схватить ее за горло и заткнуть ей рот, всадить мой член так глубоко в ее киску, чтобы ее глаза наполнились слезами. Наказать ее за это дерьмо. Это было заложено во мне с юности. Мой член был кровожадным ублюдком. Вокруг нас воцарилась тишина. Воздух гудел от напряжения. Сексуальный. Нервный. Всё вышеперечисленное.
— Ты сказала, что хочешь получить ответы… — подсказал я ей, возвращая разговор к тому, на чем мы остановились в ванной.
— Может, вернемся к началу?
К началу. Прошла всего пара недель, но казалось, что это было целую жизнь назад. С другой стороны, я полагал, что судьба неподвластна времени. Так же, как любовь или ненависть — вещи, которые не связаны со стрелками часов. Я улыбнулся, вспомнив, как она стояла перед окном. Бретелька ее платья упала с плеча. Черт, она была под моей кожей уже тогда.
— Ничего не упусти. — Всегда такая чертовски решительная,
Терять нечего.
— Твой отец, Александр, и еще несколько человек из Братства финансировали веб-сайт. Мы приказали им закрыть его. Когда они этого не сделали, мы пришли сюда, чтобы сделать это за них.
Она повернула голову и посмотрела на меня, все еще такая любопытная, как всегда, как плененная аудитория.
— Что за сайт? — Опасение в ее голосе подсказало мне, что она уже знает.
Я погладил прядь волос, откинув ее с глаз.
— Такой, где люди платят за то, чтобы посмотреть, как мужчины вроде Александра делают с другими девушками то же самое, что он пытался сделать с тобой. — Ее тело прижалось к моему, ее бедро уперлось в мое бедро. Это была скорее реакция на мои слова и не имело целью быть сексуальным, но, черт возьми, это заставило мой член дернуться. Я продолжил, даже когда моя эрекция уперлась в трусы-боксеры.
— Александр состоит в Братстве?
— Да, Маленькая Бунтарка. Он в Братстве. — Я выкладывал ей правду дозированно. Она уже достаточно пережила за один день.
— И Грей. Грей тоже один из них.
Такая наблюдательная. Я догадался, что это от того, что она такая любопытная.
— Да. Грей тоже. Но он не такой, как остальные. Он один из нас.
— Один из вас? — Опять долбаные вопросы. Но этот меня не беспокоило. На этот я с гордостью ответил.
— Один из нового Братства, тот, кто пытается их уничтожить, — я усмехнулся при мысленном образе. — Вот почему я пошел в церковь в ночь Индукции. В ту ночь, когда ты последовала за мной. — В ту ночь, когда я трахнул ее в первый раз. — Я подумал, что если я смогу проскользнуть внутрь, узнать, как они работают, как они думают, тогда у меня будет больше шансов разнести их в пух и прах.
— Алтарь, — ее голос упал. — Это было для них.
— Нет, — я сжал ее подбородок между пальцами. — Это было для меня. — Я провел большим пальцем по ее нижней губе, борясь с желанием прикусить ее, пососать и… Господи, эта женщина сводила меня с ума. — Только для меня.
Ее глаза расширились: — О, Боже. Мужчина на платформе. Тот, кто встал, когда я назвала твое имя…
— Это ничего не значит. — Я остановил ее прежде, чем она позволила себе задуматься. — Никто из них ничего не значит, мать твою.
— А что будет, если ты их уберешь?
Она спрашивала, что будет с ее отцом. Иногда было легко забыть, что другие люди, нормальные люди, не отключают свои эмоции.
— Я не знаю. — Я погладил пальцем ее щеку, не в силах перестать прикасаться к ней. Этого было недостаточно. Нежного прикосновения было недостаточно. Черт. Я хотел, чтобы мои руки были повсюду вокруг нее. — Мы не герои, которые хотят изменить мир. Мы не хорошие люди. Мы просто меньшее из двух зол. — Как те змеи, которые ели других змей. Они все равно были змеями. Просто они не охотились на невинных.