Темный город

Volres A.

– Ты ведь сможешь сыграть злобного копа? – уточнила я.

– В школе я посещал актёрский кружок, был не самым худшим учеником. Хотел было даже стать актёром.

– А почему выбрал это? – обвела я взглядом полицейский кабинет и в особенности, сидящего рядом отца.

– Шансов, что я стану актёром, почти не было, так что пришлось выбрать другую работу, более реальную.

– Тони Райт, – строго приказал мой отец, – нам всё равно, какие кружки ты посещали в детстве. Сейчас ты должен сказать: «Нет» этой девчонке и отправить её домой.

– Ну

нет, – возразила я. – Ты не можешь решать за других людей. То, что ты босс не даёт тебе права командовать и личной жизнью своих сотрудников.

– Я ещё раз повторяю, Изабелла, придумай другой розыгрыш.

– А может, ты и придумаешь?

За секунду лицо отца исказилось, все мысли направились у него, на, казалось бы, самую сложную задачу в его жизни – придумать розыгрыш.

– Я придумаю, – начал тянуть он время. – Порой в юности я тоже устраивал такие розыгрыши.

– Кто? Ты? – изобразила я самое недоверчиво лицо в своей жизни.

– Знаешь, как я разыграл своего товарища на предпоследнем году обучения?

– Ну и как же? Сказал ему, что у него спина белая?

– Я сделал вид, будто бы забыл про его день рождения. Ты тоже можешь так сделать. Представляешь, заходишь ты такая к Эрике, удивлённо оглядываешься по сторонам и спрашиваешь, а в честь чего она устроила вечеринку?

Мы с Тони снова посмотрели друг на друга. Я видела, как он пытается не засмеяться, и точно такое же выражение моего лица создавало ему ещё большую трудность держаться перед начальником.

– Ну так что, Тони, – обратилась я к нему, – заедешь за мной в семь вечера?

***

И правда, ровно в семь часов, когда на улице уже было темно, как ночью, полицейская машина, которую отец специально выдал Тони, чтобы он мог общаться с ним по рации, стояла возле нашего дома.

– Значит, это и есть новый папин коллега? – обратилась ко мне мама.

– Да, его зовут Тони Райт.

– Он выглядит хорошо.

Мама незаметно посмотрела в окно, прикрываясь шторкой, чтобы Тони не заметил её. Стоял он метрах в семи от неё, но она разглядела его полностью. В свои тридцать девять лет она обладает прекрасным зрением, которое не передалось по наследству ни мне, ни Брэдли. Зачастую она любит говорить, что полезные овощи и фрукты помогли ей сохранить все сто процентов зрения, но на самом деле ей просто повезло с генами, глаза моей бабушки тоже никогда не давали сбой, она и сейчас, в шестьдесят пять видит лучше меня с братом.

– То, что он заезжает за тобой не стоит рассматривать, как свидание? – уточнила у меня мама.

– Нет, конечно, – отмахнулась я. – Если это было бы так, то мой отец давно бы уже закрыл его за решёткой.

Она засмеялась, снова выглядывая из окна.

– Я пошла, – сказала я, докрашивая правый глаз.

– Будь осторожна, – сказала мама. Теперь каждое утро, уходя в школу, я слышала эту фразу. Все дети Тенебриса слышали её, но лишь малость придавали значение.

– Электрошокер взяла?

– Да,

он здесь, – я загнула чёрную кофту, показывая небольшое устройство, торчащее из тёмно-бардовых джинс.

– Отлично.

Мама поцеловала меня и открыла мне двери. Так теперь было всегда; обычное утро превращалось в проводы меня в школу, будто бы я уходила в армию. Я вышла на крыльцо и про себя заметила, что на улице довольно тепло, и возможно, я зря надела тёплую кофту, которую обычно носила зимой, когда холодный ветер пробирался в дом сквозь неутеплённые окна. Я забралась на переднее сиденье полицейской машины, где Тони, должно быть, уже заждался меня.

– Привет, – сказала я. Он кивком поприветствовал меня и завёл машину.

– Давай так, – сказала я, пока мы ехали. – Я зайду в дом, а минут через семь придёшь ты.

– Мне нужно будет показать удостоверение?

– Конечно, только смотри, чтобы она не увидела графу, где написано Тенебрис.

– Ладно, – кивнул он.

– Спасибо, что помогаешь мне, с меня шоколадка.

– Я не ем сладкое, – усмехнулся он.

– Серьёзно?

– Мне ничего не нужно.

– Я всё равно найду способ отблагодарить тебя, – улыбнулась я и снова попросила его завернуть за угол.

– Как ты разыгрывала её в прошлом году?

– В прошлом году мы вместе с друзьями записали ей шуточное поздравление, которое потом транслировали по городскому радио, – улыбнулась я. – Мы сказали, что разыскивается Эрика Хьюз за то, что она слишком стильно одевается. В прошлом году мой розыгрыш был лучше.

– А зачем это вообще? – спросил Тони.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Мне нравится устраивать что-то интересное.

– Ты, то есть, бунтарка?

– Не-ет, – протянула я. – Я просто люблю веселье.

Отец говорит, что розыгрыши – это типичный пример того, что я застряла в детстве и не желаю вылазить оттуда. Иногда мне кажется, что он прав. Иногда мне тоже кажется, что мне пора взрослеть. Но я ничего не могу поделать с собой: каждый раз, когда у Кевина, Фила и Эрики рождается новый необычный план, я чувствую огромное желание осуществить его.

– Это её дом? – указал на одноэтажный домик Тони.

– Следующий, – ответила я, и он затормозил возле двухэтажного бежевого цвета домика.

– Семь минут, да? – уточнила я.

Он кивнул, и я, выпрыгнув из машины, понеслась к дому Хьюзов.

Больше всего Эрика любит розовые шары, всегда украшает ими весь дом. В её с братом комнате всегда можно найти бледно-розовые шары, которые обычно надувает Бен, потому что Эрика говорит, что у неё от этого кружится голова. Я поднялась по лестнице, абсолютно пустой, без какого-либо намёка на розовый шар, который Эрика ещё днём привязала к перилам. Возможно, кто-то украл его до начала вечеринки. Здесь всегда воровали гелиевые шары, кто угодно: подростки, дети или же пенсионеры. Я постучалась и мне тут же открыла двери Эрика. Я кинулась обнимать её, стараясь сделать это как можно крепче.