Темный Империум: Чумная война
Шрифт:
Гиллиман, конечно, просил о помощи, но большая часть пришла без приглашения, желая помочь примарху спасти его дом.
Робаут Гиллиман, воссидая на командном мостике Чести Макрагга, отдавал приказы флотилий, над которой у него был абсолютный контроль. Крупные ряды экранов были расположены вокруг его трона в виде полукруга, дабы он мог видеть всё происходящее вокруг. Его советники располагались по правую руку от него, в то время как орды различных исполнителей собрались слева, будучи готовыми донести его приказы куда бы он не потребовал.
Корабли использовали свои двигатели на полную мощность на протяжении всего дня, достигая скоростей,
На всех кораблях постоянно велась подготовка к атаке. Мужчины и женщины то приходили к примарху, то уходили, в то время как сам Гиллиман не сдвигался со своего места. Он ел и пил, не вставая со своего трона, но он не позволял себе ни минуты отдыха. Он следил за каждой проводимой операцией, ибо его невероятный разум был способен обрабатывать огромное количество данных, постоянно вводя какие-то коррективы в каждую из них. Командующий кораблём Брей, что сидел в мизерном по сравнению с троном примарха кресле, позволял себе небольшие перерывы, в которых нуждался каждый человек, лишь тогда, когда сам Гиллиман приказывал ему отправляться спать.
Замедляясь с каждой секундой, они быстро передвигались по системе, обходя миры, что были разорены войной и чумой.
‘Самые маленькие планеты Парменио пострадали больше всего, ’ – сказал Тетрарх Феликс, нынешнее доверенное лицо Гиллимана. Его задачей было командовать первоначальной высадкой на миры Парменио, из-за чего он довольно часто был занят тем, что отдавал приказы своим воинам, но даже с таким напряжённым графиком он всегда находил один или два часа для того, чтобы побыть рядом со своим генетическим отцом и чему-нибудь от него научиться.
‘Со временем и они будут исцелены, ’ – сказал Гиллиман. ‘Парменио должен быть освобождён в первую очередь, иначе нам придется довольствоваться участью осаждающих. Мы нанесём быстрые и смертоносные удары в самое сердце порчи. Все эти банды предателей станут лёгкой добычей, если мы сможем разделаться с моим братом. Нам нельзя медлить. ’
Никто не стал спорить с примархом, но у каждого находящегося на капитанском мостике было мрачное лицо. Увидеть так много когда-то бывших прекрасными миров Ультрамара, поражённых заразой Чумного Бога – страшное испытание для решимости любого. Тем не менее, в их сердцах и головах не было места ни для чего иного, кроме как для мести.
Характерный для Парменио блеск становился всё ярче. Будучи самым ярким среди бесчисленного множества источников света, вскоре он стал сиять так ярко, что свет звёзд мерк на его фоне, а спустя ещё немного времени сияние планеты затмило все остальные точки, что являлись соседними планетами, вращающимися вокруг местной звезды. Гиллиман не стал придерживаться написанной им же стратегии и вёл свой флот максимально быстро, ничем не выдавая своё присутствие. Он отвергал саму мысль о том, что их могут заметить и подвергнуть обстрелу. Своим бесстрашным приближением он хотел сказать своему брату следующее: тебе здесь не рады, убирайся или умри.
Будучи лишь маленьким проблеском, вскоре выросшим до точки, затем до шара и, наконец, до полноценной планеты, Парменио предстал перед уверенным взором Гиллимана. Поверхность планеты была украшена тремя континентами. Гардамаус был расположен далеко на юге, будучи одиноким посреди океана, в то время как два
В поле зрения появились новые огни, что были расположены по всей протяжённости экватора, и узреть которые можно было лишь находясь на орбите в ночное время.
‘Вражеский флот в поле зрения, господин, ’ – отрапортовал Командующий Брей.
‘Мне нужны данные сканеров дальнего действия и полный анализ возможностей этого флота, сейчас же. Я хочу, чтобы основной авгур-массив начал сканирование планеты сию минуту, ’ – приказал Гиллиман.
Гиллиман не обращал внимания на чумной флот, ибо по сравнению с Имперским он был крайне ничтожен, имея в своём расположении лишь три крупных корабля. Тем не менее, с ним нужно было покончить.
Корабли находились на различных стадиях разложения, больше походя на древнейшие обломки судов, что дрейфовали у гравитационных колодцев неподалеку от мест битв прошлого, чем на функционирующие корабли. Тем не менее, они всё ещё бороздили пустоту космоса, несмотря на то, что корпуса их были проржавевшими и покорёженными, передвигаясь сквозь поля обломков орбитальных станций Парменио подобно морским хищникам. Два корабля имели признаки того, что на них снизошло дьявольское благословение – их структура была причудливым образом изменена силами самого Нургла. Их корпуса стали мягкой плотью, что постоянно продолжала буйный рост. Они выглядили слишком сгнившими, чтобы представлять опасность, но Гиллиман знал, насколько подобные суда могут быть смертоносными. Он отдал приказы таким образом, что все орудия будут вести огонь по ним в первую очередь.
‘Флагмана Мортариона здесь нет, ’ – сказал Трибун Малдовар Колкан из Адептус Кустодес, что не покидал примарха с момента их прибытия, дежуря у его трона в своей золотой броне. ‘Его может и не быть здесь. ’
‘Его кораблю и не требуется быть здесь, ’ – сказал Гиллиман. ‘Мортарион больше не примарх. Его тело было насыщено темными силами самого варпа. Демону не нужно судно, чтобы бороздить просторы космоса, а значит, что ему тоже. Он будет здесь. Он практическим сказал мне об этом. Не стоит обманываться мощью его флота. Это всего лишь приглашение. Видишь, флот, что был оставлен здесь, не принадлежит Легиону – это всего лишь меньшие ренегаты. ’
‘Приманка, ’ – завершил Феликс.
‘Да, но я пойду попадусь на этот крючок, ’ – сказал Гиллиман.
‘Падшие Ордена ещё более презренны, чем предатели прошлого, ’ – сказал Колкан. Адептус Кустодес выглядел так, будто закипал в своей броне. Он позволял себе говорить достаточно редко, но в подобные моменты его слова были переполнены гневом. Он старался произносить каждую букву невероятно твёрдо и чётко, придавая каждой из них энергию пули. Колкан чувствовал стыд за то, что орден не сделал практически ничего до момента пробуждения примарха ото сна. Стыд влияет на всех людей по-разному. Будучи пристыжённым, Колкан превращался в воплощение гнева: почти полная узурпация Императора Гиллиманом, состояние галактики, да и он сам – всё это было объектами его злобы. Он бы убил тысячу врагов, но этого всё равно не было бы достаточно. Каждый мёртвый враг напоминал ему о тысяче других, которые должны были пасть от его меча, если бы он не был привязан к Терре. ‘Они ступили на путь проклятых обеими ногами. Они явно видели то, что им предлагают, и сделали свой выбор без раздумий. ’