Тёмный Наследник. Солнечный ветер
Шрифт:
Ганоокен Аэрдонне, мать Наинлит, обезумев от переживаний, бежала к месту событий. Длинные пепельно-серые вьющиеся волосы шлейфом развевались у неё за спиной.
– Мама! – Нали, не сдерживая слёз, бросилась в её объятия.
– Милая, родная, как же я беспокоилась, как мне было тяжко! Сердце будто накрыла тень, я всерьёз опасалась, что с тобой что-то случилось!
– Случилось…. К счастью, не со мной, но от этого не легче.
– Он… жив? – Наполненные слезами и страхом серо-голубые, как целестины, глаза Ганоокен, обратились к бесчувственному Эрегинду.
– Да,
– Что «но»? – Лицо женщины тучей затмила тень тревоги.
– Таэлнас! Наинлит! ЭРЕГИНД! – Остальные родичи искателей приключений подоспели к месту встречи.
Тэлс в традиционном приветствии охотников с достоинством сжал запястье отца, Финфеахса, черноволосого эльфа средних лет с золотистыми светло-карими глазами, и крепко обнял мать, Тинтуроэль, шатенку с серо-зелёными глазами в мантии-тунике песочного цвета с расшитыми малиновой вышивкой краями, традиционном должностным облачении писарей.
– МАЛЬЧИК МОЙ! Н-Е-Е-Е-Т!
Ллайсаниэль Элдануол с громким воплем и перекошенным от ужаса лицом подбежала к Эрегинду и склонившейся над ним Ваэртильгвен, но тут же отпрянула.
– Ни дюйма ближе, Ллайс!
Чародейка, не повернув головы, предостерегающе вытянула навстречу ей правую руку. А под левой, над грудью Эрегинда напротив сердца, плескалось облачко белёсо-лилового сияния.
– Ллайс, пожалуйста, не сейчас. – Боргиан деликатно удержал её, осторожно взяв за локоть.
– С ним … всё в порядке?
– Он жив. Цел и невредим. Только без сознания. Госпожа Ваэртильгвен ему поможет, всё будет хорошо…
– Братик! – Мимо них кометой пролетела Монфиэста.
– Монфи, нет!
Слишком поздно! Младшая сестра Эрегинда, не обращая внимания на творимую хранительницей волшбу, успела подбежать слишком близко. Вновь ослепительно полыхнул белый свет – и девушку отбросило назад, к счастью, старик Авиневрул вовремя успел подхватить её свободной рукой.
– Кто так отделал Лорти?
Из-за спины Оллентайна выглянул Паулнолан Аэрдонне, молодой, восьмидесятисемилетний эльф, рыжеволосый и синеокий, внешность которого безусловно выдавала в нём отца Наинлит. Мужчина осмелился, несмотря на весь трагизм ситуации, пошутить над незавидным положением Элдануола-старшего.
– Я.
Чародейка, не отрываясь от волшбы, повернула голову и посмотрела прямо в глаза бесцеремонному весельчаку.
Белок и зрачок её глаз исчезли, уступив место бело-лиловому сиянию.
Толпа ахнула, а Паулнолан в ужасе отпрянул.
Хранительница что-то неразборчиво зашептала, постепенно усиливая громкость, при этом её голос, понижался, приобретая потустороннюю тональность.
Вскоре сгусток белёсого сияния приобрёл пурпурный оттенок, приняв форму плотной сферы.
– УАЛЛАЭУЛ ТАРНКВЕЛЛЕ! – Её внезапный выкрик прозвучал раскатом грома среди ясного неба.
Одновременно Ваэотильгвен с силой вдавила фиолетовую сферу вниз, погружая в грудь Эрегинда. Раздался упругий хлопок, и чародейка со стоном рухнула навзничь.
– И-ХИА-А-А.
Эрегинд пришёл в сознание с громким всхлипом, словно выуженный из воды утопленник, и разразился приступом сухого кашля.
Толпа в очередной раз ахнула, словно публика во время театрального представления.
– Эрги! Мой мальчик!
Мать и сестра в унисон бросились к пришедшему в сознание юноше, который, тяжело дыша, будто выброшенная на берег рыба, с невменяемым видом оглядывал окружающее сборище зевак.
– Сынок, я здесь, с тобой!
– Братишка!
Но все их стенания и объятия были напрасны. Эрегинд не узнавал их, отчаянно пытаясь отстраниться. Ллайсаниэль и Монфиэста, не обращая внимания на протесты несчастного, сгребли его цепкими объятиями, осыпав поцелуями и залив дождём слёз.
– Оставьте, его пока нельзя беспокоить!
Словно отбросив наваждение, эльфийки в недоумении обернулись.
Ваэртильгвен стояла с невозмутимым видом, опираясь на посох. Никто не видел, когда она успела подняться с земли и поправить одежды, в полной мере вернув былое великолепие – ни малейших следов столкновения с дорожной грязью не наблюдалось.
– ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? – Громоподобный глас оборвал напряжённые перешёптывания, вызванные последним заявлением чародейки.
К месту событий подоспел бейлиф (выборный старейшина) Элуриал Ардалон со свитой из мастера-наставника (то есть директора) местной школы Аэллертана Спеллонта и жрицы Вентолы (и по совместительству его жены) Урфитеи.
– Пропавшие дети вернулись. Живы и здоровы… кроме одного. Но я позабочусь о нём.
Толпа расступилась, уступая дорогу госпоже Ваэртильгвен, величаво выступившей навстречу делегации.
– Благодарю, ваше могущество. – Сухо кивнул Элуриал.
А обернувшись к толпе, повелительно выкрикнул:
– Что за столпотворение? Здесь что, дармовой сбитень наливают? Расходитесь и возвращайтесь к работе!
Обескураженные зеваки поначалу разбредались неспешно, вынудив сановника прикрикнуть.
Спустя всего пару сонант площадка между колодцем и коновязью опустела.
– Твой риторический стиль, достопочтенный бейлиф, являет собой отвратную смесь сержантских грубостей и казуистических формальностей кобольдских торгашей.
Мастер-наставник Элуриал Ардалон, белокурый эльф с величественной осанкой и благородным лицом, на котором запечатлелась холодная и надменная маска, повернул тяжёлый колючий взгляд к автору тирады. Почтенный педагог был облачён в расшитую золотыми нитками белоснежную мантию.
Внезапно с затянутого серой хмарью неба упали дождевые капли, пока редкие и мелкие.
– Тьма и Хаос! – Выругался бейлиф.
Манорный бонза облачился в шикарную ярко-шафранную мантию свободного кроя с широкими отворотами на груди и стоячим воротником, украшенную серебряной вышивкой. Его густые тёмные волосы свисали ниже плеч, чело венчал серебристый венец с высокими тонкими зубцами, украшенный адамантами, а взгляд дивных сине-зелёных очей, подобных глазкам павлиньего оперения, смотрел твёрдо и прямо.