Темный покровитель

Джеймс М. Р.

Джозеф ждет внизу, в холле.

— Я сделал все возможное, чтобы обеспечить безопасность тебе и твоей жене, — говорит он, сморщив лоб. — Я удвоил обычную охрану твоего номера, и еще больше незаметно расставил по всему отелю и его территории.

Моя жена. Услышав такое обращение к Джиа, я поражаюсь. До меня еще не до конца дошло, что я сделал, и что это будет означать для нас обоих.

— Я добавлю охрану и в ее семейном особняке, и в твоем, дон Морелли, — продолжает Джозеф. — Пахан может выбрать разные способы возмездия, мы должны быть готовы к любому исходу. И в зависимости от того, в какой дом ты планируешь ее отвезти, после сегодняшнего вечера…

— В мой. — Это прозвучало немного резче, чем я предполагал. — В конце концов, она моя жена, как ты и сказал. Она вернется в мой дом вместе со мной.

Джозеф кивает.

— Конечно. Я позабочусь о том, чтобы большая часть охраны находилась там, и чтобы все они были в курсе ситуации. Если Братва нападет, мы ведь не будем сдерживаться?

Я качаю головой, чувствуя, как она тяжелеет. Мир с Братвой был тщательно разработан, при всем том, что я не согласен со средствами, я только что разрушил его одним решением.

— Нет. Если они нападут, четверти не будет. Я не хочу рисковать, чтобы кто-то причинил вред Джии.

— Понятно. — Джозеф мрачно смотрит на меня. — Будет кровопролитие, дон Морелли. Много, я думаю.

— Я знаю. — Я прикрываю рот рукой и на мгновение задумываюсь, не ошибся ли я с выбором. Но я отбрасываю эту мысль, как только она возникает. Я бы никогда не сделал этого, если бы не был уверен, что Братва представляет угрозу для Джии, и что с ними она не была бы в безопасности.

Они могли бы с удовольствием выместить на ней десятилетия обид и раздоров между нашими семьями, и к тому времени, когда она осознает свою ошибку, спасать ее будет уже поздно.

— Главное — защитить ее любой ценой, — твердо говорю я Джозефу. — Она не должна была быть обещана им с самого начала. Я сделал все возможное, чтобы исправить эту ошибку, а с последствиями мы будем разбираться дальше.

Он кивает, но я не могу не задаться вопросом, о чем он на самом деле думает. Я подверг опасности множество людей, чтобы защитить одного человека. Не то чтобы я считал, что их жизни стоят меньше, чем ее, но я понимаю, почему он мог так думать, глядя на мой выбор задаваясь вопросом, стоит ли он того, и что за ним последует. Я должен верить, что это был правильный поступок. Что мир не продлился бы долго, как только Петру надоела бы его новая игрушка. И что так или иначе погибли бы люди, а Джиа заплатила бы ненужную цену.

— Я доложу, как только все люди будут на месте, — говорит Джозеф, и если он и не согласен с тем, что я сделал, то в его голосе нет ни малейшего намека на это. — Ты собираешься завтра забрать ее к себе домой?

Я киваю.

— Наверное, в середине утра.

— Тогда для вас все будет готово. Я оповещу и персонал.

— Спасибо. — Я делаю паузу, размышляя, не сказать ли ему еще что-нибудь, не успокоить ли. Но я не уверен, что именно я могу сказать, чтобы улучшить ситуацию. А если и сказать что-то еще, то это может только усугубить ситуацию.

Когда я возвращаюсь в отель к Джиа, мои мысли превращаются в клубок противоречивых желаний. Я знаю, что должен консумировать брак. От этого зависит действительность союза и, следовательно, ее безопасность. Кроме того, в конце концов мне понадобится наследник. Смерть Энцо повлекла за собой гору обязанностей и передачу власти, которую нужно было тщательно продумать, чтобы никто не увидел возможности проскользнуть и отобрать у меня титул, а вместе с ним и все, что построил Энцо. До сегодняшнего дня у меня не было возможности подумать о том, что еще мне нужно сделать, чтобы обеспечить это будущее: женюсь ли я и рожу наследников или передам титул кому-то другому. У меня не было времени подумать об этом. А в прошлом… Я помню, как иногда думал, что хотел бы жениться. Идея жены, домашнего очага, детей, все это с возрастом становилось все более привлекательным для меня. Но моя жизнь, моя преданность Энцо и его наследию не оставляли места для собственной семьи.

Став доном, я получил возможность наконец-то обрести ее. И со временем я бы начал об этом задумываться. Но теперь все эти соображения отпали сами собой. Теперь у меня есть жена. И если я хочу по-настоящему продолжить наследие ее отца и свое, мне нужно будет завести с ней ребенка. Это такой же мой долг, как и ее, и, если я чему-то и был предан прежде всего, так это концепции выполнения своего долга, гарантируя то, что я не подведу тех, кто от меня зависит.

Но что нужно для того, чтобы сделать это…

Я чувствую, как сжимается моя челюсть, когда я вижу отель, а минуты тикают, пока я снова не увижу Джию. Я не должен хотеть ее. Я не должен думать о ней с таким желанием. Я наблюдал за тем, как она растет, как превращается в красивую молодую женщину, и у меня даже не возникло ни одной непристойной мысли. Я был ее крестным отцом, лучшим другом ее отца, ее опекуном.

А теперь мне суждено стать ее мужем, и все, что из этого вытекает.

Если и есть какой-то недостаток в том, чтобы быть мужчиной, мрачно подумал я, когда машина остановилась перед отелем и я вышел, так это то, что для того, чтобы эта ночь удалась, я должен буду почувствовать желание. Я должен хотеть ее, чтобы заключить брак. И я не уверен, что смогу позволить себе почувствовать то, что мне нужно, чтобы пройти через это.

Когда я вхожу, Джии в спальне нет. Ее платье и нижнее белье лежат кучей на полу, а поднос с обслуживанием номеров брошен на тележку. Я рад, что она хотя бы поела, но чувствую тревогу из-за того, что не вижу ее в комнате. А потом я вижу свет под дверью ванной, немного пара, и расслабляюсь.

В конце концов она выйдет, и я не тороплюсь встретиться с ней лицом к лицу. Я наливаю себе бокал коньяка и зову кого-нибудь, чтобы забрали поднос, старательно игнорируя груду шелка и кружев рядом с кроватью. Это напоминание о том, как прекрасно она выглядела сегодня, о том, что было на ней под платьем, и о том, насколько меньше она одета сейчас.

Мой член дергается, несмотря на мой разум, и я делаю бодрящий глоток коньяка. Я не знаю, хочу ли я, чтобы мое возбуждение было трудным, или нет. Чем быстрее я смогу найти в себе желание желать ее, тем быстрее все закончится, но даже это подергивание заставляет узел вины поселиться в моем животе, угрожая расти с каждым мгновением, когда я пытаюсь отвлечься от мыслей об обнаженной женщине в соседней ванной.

Мне кажется, что прошла целая вечность, и все это слишком быстро, когда я слышу щелчок двери. Выходит Джиа, закутанная в один из толстых гостиничных халатов, ее темные волосы распущены по плечам. Ее щеки слегка раскраснелись от тепла ванны, и она останавливается, когда видит меня, сидящего на диване, и выражение ее лица мгновенно становится настороженным.