Тень Александра
Шрифт:
Мы вышли на виа Капо Африка, но как ни старался я увести мысли Ганса от этой темы, к нему не вернулась его обычная лихость. Хуже того, его бессилие превратилось в бунт.
— Послушай, куда ты меня тащишь?
— Пользуйся случаем, посмотри.
— Я не хочу ничего смотреть. Где мы?
— Слева от тебя Палатин. [44] Виа дель Колоссео в десяти минутах хода. Сверху можно увидеть открытое пространство амфитеатра Флавиев. [45]
44
Палатин —
45
Флавии — династия римских императоров в 69–96 гг.
Он проследовал за мной на виа Национале, едва волоча ноги и проклиная слишком узкие тротуары, заставленные машинами, однако подмигнул двум молоденьким немкам.
— Могу я предложить вам по стаканчику, фрейлейн? — повернувшись к ним и пятясь, спросил он по-немецки. — Я не…
Предупреждающий гудок заставил его отскочить, и туристки прыснули со смеху. Ганс обернулся и грубым жестом погрозил водителю грузовичка для доставки товаров.
Добравшись до пьяцца Маньянаполи, заполненной туристами, мы направились к пьяцца Коррадо Риччи, пройдя через виа Салита дель Грилло, через площадь с тем же названием и виа Тор де Конти. Миновав величественную крепостную стену форума Августа, потом стену форума Нервы, [46] мы вышли на виа дель Колоссео. Это был жилой квартал с очень узкими улочками, который туристы обходили вниманием или, скорее, просто не знали о нем.
46
Нерва (30 или 35–98 гг.) — римский император с 96 г.
— Посмотри, — сказал я Гансу, указывая на Колизей, который был прямо перед нами за деревьями. — И только посмей мне сказать, что это не красота.
Я сел на ступеньки в тени кипарисов и, прежде чем закурить, вдохнул аромат свежей, только что политой травы.
— Это один из моих любимых уголков. — Я указал на травяной ковер между деревьями, в тени густой поросли, и добавил, подмигнув Гансу: — В студенческие годы я даже занимался здесь любовью.
Казалось, он вдруг оживился.
— Ты занимался любовью в таких диковинных местах? — спросил он, садясь рядом со мной.
— И не один раз.
Он подтолкнул меня локтем.
— А где тебе понравилось больше всего?
— В королевском некрополе в Танисе, — пробормотал я.
Он недоуменно наморщил лоб.
— Так греки называли древний Джан в Египте.
— Ты получал удовольствие в гробнице какого-нибудь фараона? Черт возьми!
Я взглянул на часы. Без тринадцати шесть. Пора возвращаться, иначе Маэ встретит нас парой оплеух.
— Мы поступим разумнее, если…
Слова застряли у меня в горле при виде двух типов, которые поднимались к нам. Более рослые, чем я, загорелые, со сжатыми кулаками они, не сводя с меня глаз, приближались, перепрыгивая через ступеньки.
— Ты их знаешь? — спросил Ганс, кивнув в их сторону.
Я схватил его за руку и потащил за собой вверх по лестнице.
— Бежим! — крикнул я.
Ганс не заставил просить себя дважды. Нельзя было допустить встречи с этими двумя скотами на крутой лестнице
Добежав до верхней ступеньки, я выбрался на виа дель Колоссео, таща его за собой и стараясь не споткнуться на мостовой.
— Что им от нас надо?
Но времени рассуждать не было. Двое мужчин догоняли нас. Кто это? Грабители, охотящиеся за туристами? Обыкновенные воры? Интуиция подсказывала мне, что это не так, и я свободной рукой придерживал ремень рюкзака.
Метров через сто я почувствовал, как что-то потянуло меня назад. Ганс, которого я все еще держал за руку, пошатнулся. Один из преследователей вцепился в мой рюкзак. Я повернулся и сильным ударом ноги отбросил его. Застигнутый врасплох, он со стоном скорчился на земле, но добить его я не успел. Раздался крик Ганса. Второй налетчик приближался ко мне.
— Мор, берегись! — крикнул Ганс. — У него нож!
Я мгновенно вытащил из длинного наружного кармана рюкзака титановый меч.
Меч был тяжелый, но отлично сбалансированный. Лицо человека, что был предо мной, осветилось широкой улыбкой. Он ничуть не выглядел удивленным.
— Voievi questo? [47] — процедил я сквозь зубы. Сердце мое бешено стучало. — Иди возьми его, чего ты ждешь?
Он взмахнул ножом, но я уклонился. Его улыбка стала шире. Ему нравилось играть со мной, как кошке с мышкой.
47
Тебе он нужен? (ит.).
— Кто тебя послал? — снова задал я вопрос и вдруг увидел роскошный внедорожник, стоящий у двери одного дома.
«Не может быть, чтобы он не был оснащен сигнализацией… Кто-нибудь вызовет полицию».
— Кто тебе платит? — продолжал спрашивать я, постепенно приближаясь к машине.
Он ответил мне в том смысле, что моя мать, должно быть, переспала с кучей боровов, если произвела на свет такого, как я.
Меня удивила не столько эта грубость — от такого типа ничего другого и ожидать было нельзя, сколько то, что он говорил по-гречески.
— Но кто…
Мой противник не дал мне закончить фразу. Он предпринял новую атаку, и я изо всех сил ударил по задним фарам машины. Стекло разбилось почти без шума, несколько осколков упали на заднее сиденье, и сигнализация заверещала.
Бандит с ножом понял, что я сделал, и пошел ва-банк. Выставив вперед нож, он устремился ко мне. Неумело парируя удар, я взмахнул мечом слева направо и не без удивления увидел, как ужас застыл на лице бандита и он посмотрел на свою белую майку, которая быстро окрашивалась красным. Меч рассек ткань и тело с такой легкостью, словно разрезал масло. Я никогда не думал, что он такой острый.
Рядом на балконе роскошного дома пронзительно закричала женщина, а бандит, которого я сбил с ног некоторое время назад, уже бежал на помощь своему сообщнику. Едва переставляя ноги, они поковыляли к лестнице, а я присел на корточки рядом с Гансом. У него была разбита губа, он казался немного оглушенным, но, похоже, пострадал не очень сильно.
— Ты как? — задыхаясь спросил я, чувствуя тошноту и едва дыша. — Тебе повезло, что он не проткнул тебя ножом.
— Убери от меня эту штуку, — сказал он, отталкивая мою руку, все еще сжимавшую меч, по одной стороне лезвия которого стекала кровь. — Мор, ты же мог его убить! — добавил он пискливым голосом.