Тень дракона
Шрифт:
– Тебя почувствовал, твою вонь, ублюдок.
– Это мне не нравится, – серьезно сказал Дракон. – Совершенно не нравится. Но у меня нет выбора.
– У тебя нет выбора, – согласился Шатов. – Я все равно найду тебя и уничтожу. Или это сделают твои дрессировщики.
– Ты…
– Я не буду молчать… Мне уже все равно. Ты думаешь, что я испугаюсь одиночества? Что я убоюсь сообщить всем окружающим о том, что это из-за меня, из-за Евгения Шатова, погибло столько людей? Ни на секунду. Я… Тебя интересует, как я это смогу сделать? У нас в городе почти полтора десятка телеканалов. Половина из них временами работает в прямом эфире. Есть еще радиостанции. Как ты полагаешь, я найду возможность попасть в эфир? Я не говорю уже об интернете и газетах. Ты сможешь перекрыть все эти каналы? Я выполню свое обещание, потому, что жить так больше не могу. И тебе не могу позволить жить. Слышишь, Дракон?
– Слышу, – тихо ответил Дракон.
– Тогда почему молчишь?
– А что я должен говорить? Спорить с тобой? Доказывать, что ничего у тебя не получится? Что тебе наступят на горло все подряд – и милиция, и политики. И те, кого ты называешь дрессировщиками. Может быть, у них это и получится. А, может, нет. Ты везучий, Шатов… – в голосе Дракона прозвучала какая-то странная нотка, чуть ли не тоска. – А у меня нет выбора, Шатов. Честно – совершенно нет выбора. Ты мне его не оставил. Либо ты замолчишь, либо мне придется прятаться от всех. Ты все правильно просчитал, Шатов. Все совершенно правильно. И что бы ты делал на моем месте?
– Повесился.
– Нет, извини. Это не для меня. Ты правильно все понял, только не до конца. И бумажный дракон, и мое возвращение – все правильно. Только с одним маленьким упущением. Это не я решал, возвращаться или нет. И не я решал, втягивать тебя или нет…
– Не ты? – с иронией спросил Шатов.
– Не только я. Если бы мне приказали тебя не трогать – я бы подчинился. Не забыл бы тебя, но подчинился. А им хотелось, чтобы история с бумажным драконом продолжилась. И я…
– И ты ее продолжил.
– И я ее продолжил. А что я мог делать? Это для тебя все так просто. А я… Я…
– Тебе нравится убивать, Дракон.
– А мне… нет, не нравится… Я не могу без этого. Это как наркотик, как причащение к всемогуществу… Шатов, ты ведь никогда не убивал, тебе этого не понять…
– Куда уж мне.
– Действительно, куда… – голос Дракона сорвался.
– Ты там не плачешь, Дракоша?
– Нет, не плачу. Драконы не умеют плакать. Шатов!
– Что?
– А представь себе, Шатов, что это ты не можешь не убивать. Ты же журналист, человек с фантазией. Вот и представь себе это. Ты же слышал о наркоманах. Их признали больными людьми… Не преступниками, а больными людьми. И вот у тебя возникает неодолимое желание убивать. Своими руками. Лишать жизни этих человеков.
– Я не могу себе этого представить. И не хочу…
– Жаль. Ты не хочешь… Тогда я тебе попытаюсь рассказать… Ты идешь по улице и смотришь на людей. Просто идешь и просто смотришь. И видишь, как они улыбаются, и как с этими улыбками на лицах совершают разные гнусности. Или даже не совершают, а позволяют этим гнусностям совершаться…
– Не ври, – перебил Дракона Шатов, – не рассказывай мне о порочности мира.
– Хорошо, – после нескольких секунд молчания согласился Дракон, – не буду. Мне наплевать на пороки мира. Но у меня есть выбор – убивать избирательно, незаметно, или сорваться и начать крушить всех подряд, не скрываясь. И подохнуть. А я хочу жить. Я хочу жить, слышишь?
– Слышу.
– Вот такие дела, Шатов. Для того чтобы жить, мне нужно убивать. Лишать жизни других.
– Если бы захотел, то…
– Сдаться? И сидеть в дурдоме по соседству с Наполеоном… Перспектива, мягко говоря, не самая привлекательная.
– Почему мне тебя не жалко? – спросил устало Шатов.
Все это обретало черты фарса. Бесконечные звонки Дракона, и его жалоба на несправедливость вселенной. И самое неприятное во всем этом было то, что и ответить ему Шатов ничего не мог. Он не мог найти аргументов, чтобы объяснить… Чтобы просто предложить другой выход.
– А меня вдруг нашли и предложили жизнь. Мне предложили стать, как ты это назвал, егерем. Я не мог отказаться. Я просто не имел ни сил, ни желания. Я мог жить…
– Получая дозы своего наркотика из рук дрессировщика.
– А почему нет? Не дозу я получал из их рук, а жизнь. И все продолжалось бы так, если бы не вы…
– Кто – мы?
– Люди. Вначале оперативно-поисковый отдел. Потом – ты.
– Я не захотел умирать? И в этом моя вина?
– А моя вина в том же самом. В том, что я не захотел умирать. Чем ты лучше меня? Ты выжил, и в результате погибло множество людей. Это честно? С твоей точки зрения – честно? Я хочу выжить и становлюсь преступником. И ты хочешь выжить, но кем ты становишься при этом? Ответь, Шатов?
– Я…
– Ты. Именно ты мне ответь, Шатов. Ты исполнишь свою угрозу, и я исчезну. Они нашли меня один раз, найдут и второй. Перед этим я, правда, пущусь в загул… Сколько убитых ты сочтешь нормальной платой за мою смерть? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Это ведь просто. Начать убивать людей. Сколько я продержусь? День? Два? Сколько я смогу убить людей, если просто выйду на улицу и начну убивать? Посчитай. И через сколько времени меня смогут остановить? Вы запретите людям выходить из домов? Вы парализуете жизнь города? Брось, Шатов, все это чушь. Никто из-за одного маньяка не станет на каждом углу ставить часового. А если даже и поставят, то не сразу. Десять трупов? Двадцать? Сколько, Шатов? И все только потому, что журналист Шатов хочет жить и отрицает это право для меня.
– Я ничего не…
– Ты ничего не отрицаешь? Да? А почему же умирают люди? Почему ты хочешь уничтожить меня и не хочешь найти их? Тех, кто разрешил мне охоту. Тех, кто прислал меня сюда во второй раз, чтобы для всех я остался живым, чтобы все помнили сумасшедшего, который настолько обезумел, что вступил в борьбу с группой майора Сергиевского и победил. И потом от моего имени начнут совершать все, что угодно. И вы не станете искать логики в убийствах, вы не станете искать настоящих убийц. Дракон. Их всех убил Дракон!
– Ты этого добиваешься? – спросил, коротко хохотнув, Дракон. – Ты этого почти добился. Ты вывел нашу игру в эндшпиль, Шатов. Но ты не можешь выиграть в ней. Мы уничтожим все фигуры на доске, но не сможем победить. Ни ты, ни я. А время идет, часы тикают… Подумай, Шатов.
О чем? Шатов посмотрел на телефон, лежащий на ладони. О чем подумать? О бренности бытия. Им обоим не выиграть… Что имеет ввиду Дракон?
Не предлагает же он… Ничья?
– Ты предлагаешь ничью?
Дракон засмеялся, и смех у него получился болезненный и невеселый: