Тень лосуна
Шрифт:
– Но… С чего ты это взял? Разве я хоть слово сказал о ней? – густо покраснев, проговорил Генгрэд.
– Дорогой братец, если ты в городе, но при этом не в замке, то значит искать тебя надо где-то рядом с Эзельфледой. Ну а, поскольку сразу после охоты ты отправился к ней, значит, было чем похвалиться… Думаю, - убитым ворусом, – сплетя пальцы в замок и глядя в окно, немного рассеянно говорил Гэйлон.
– Так ты и про воруса знаешь? – продолжал недоумевать Генгрэд.
– Мне все за тебя рассказывать? – с едва ощутимым нетерпением в голосе проговорил Гэйлон. – Братец, ты совершенно не умеешь лгать: сразу теряешься и прячешь взгляд. Так что просто расскажи,
– Хорошо. Я и впрямь ехал сообщить Эзельфледе о том, что чудовища больше нет, и жителям окрестных деревень, о которых она так беспокоилась, больше ничего не угрожает. Но дома ее не оказалось, потому что она отправилась на поиски своего кота, который сбежал из дому и пропал где-то. А голову воруса у нас украли, - добавил он.
Гэйлон никак не отреагировал на сообщение о пропаже охотничьего трофея и продолжил расспросы:
– И, конечно, услышав о сгинувшем где-то в недрах столицы котике, ты сразу же понесся к Вэйланду, который знает город как свои пять пальцев, чтобы он помог тебе его найти? – не столько спрашивая, сколько утверждая, говорил Гэйлон, отходя от окна и усаживаясь к столу, лицом к Генгрэду.
– А затем, - продолжил он, - ты увидел людей, выбегающих из трактира, услышал, как трактирщик зовет стражу, что, к сожалению, не редкость в последнее время, увидел в окно своего пажа и бросился ему на помощь. Теперь поведай мне, что произошло после этого?
Генгрэд тяжело вздохнул, поморщился от очередного приступа головной боли, но попытался восстановить события того дня:
– Я спрыгнул с лошади и быстро вбежал в трактир, как раз в тот момент, когда Вэй начал падать, а двое бандитов нависли над ним, намереваясь порубить мечами, пока самый толстый из них корчился от боли на полу. Я подбежал к парню с наголо обритой головой, он был ближе всех, и изо всех сил отшвырнул его в сторону. То же хотел сделать и со вторым, но в ту же секунду ощутил удар, отлетел к стене, а на моей шее сомкнулись мертвой хваткой пальцы толстяка. Видимо, ярость придала ему сил. Он приподнял меня над полом, скрежетал зубами у самого моего лица, изрыгая проклятья… Дальше все, как в тумане: кажется, Вэйланд бежал к нам, запнулся… нет, все - дальше темнота.
– Дальше толстяк почему-то разомкнул железную хватку на твоей шее и мощным ударом сбил тебя с ног. Удар был так силен, что, вне всяких сомнений, он хотел отправить тебя к праотцам. Его ищут сейчас.
– А что произошло с Вэйландом? – осторожно поинтересовался младший брат.
– Когда вошла стража, ты лежал без сознания, а Вэйланд бил головой о пол несчастного сына Фергюса. Тот умер. Гарет, тот толстяк, изловчился сбежать, пока стража отвлеклась на твоего пажа. Третий сразу сдался и сейчас сидит в Тюремной башне.
– Это невозможно! Вэйланд никогда не впадал в приступы необузданной ярости или неконтролируемой жестокости! Да, он может быть вспыльчивым, безрассудно смелым, он всегда готов постоять за себя: его сиротское детство научило его простой мысли, что рассчитывать в этой жизни можно лишь на собственные силы. Но так войти в раж, чтобы убивать ради убийства… Нет, на него это совсем не похоже! – горячо воскликнул Генгрэд.
– Однако на суде он признал свою вину. Скажу больше, он даже произнес пламенную речь напоследок, которая прямо-таки зажгла всех, кто был в зале… Вот так, братец.
Гэйлон направился к двери, и, обернувшись в дверном проеме, заметил:
– Признайся, а ведь тебя не удивило, что наш отец его пощадил? – не дожидаясь ответа, он вышел.
Ближе к вечеру того же дня Генгрэд почувствовал себя лучше, но при этом абсолютно не понимал, что ему делать и поэтому либо лежал в постели, либо бесцельно бродил от окна к столу и обратно. Он размышлял о том, что как будущий король, обязан быть на свадьбе сестры, важнейшем событии последних лет, но желания участвовать в этом политизированном представлении у него не было. Тем более, что его любимая сестра Гвенлиэн выходит замуж только потому, что считает это первым шагом к настоящему примирению двух не особенно дружных королевств.
Единственное, в чем он не сомневался, так это в том, что должен разыскать друга. И сделать это нужно немедленно, потому что…
Мысли его были прерваны самым прекрасным звуком из всех когда-либо им слышанных:
– Рада приветствовать вас, ваше высочество, надеюсь, вам стало лучше? – присев в легком реверансе, произнесла девушка в роскошном платье синего бархата, отделанном золотыми позументами и отороченном по краям лифа и рукавов дорогим мехом.
Принц замер от неожиданности, молча глядя на темноволосую красавицу с яркими глазами медового цвета, в которых, как всегда, горели лукавые золотистые искорки, сообщавшие о неуемной энергии и редкой прозорливости их владелицы. Пышные локоны обрамляли мягкий овал прекрасного лица, пухлые розовые губки приоткрыты в слегка надменной улыбке: прелестница прекрасно сознавала, как действует ее чарующая красота на беднягу Генгрэда.
– Позволите мне войти, ваше высочество? Если я невольно нарушила ваше уединение, я сейчас же уйду, – продолжила она, понимая, что ждать реакции принца придется долго, и сделала неопределенное движение, как будто и впрямь намереваясь уйти.
– Нет, нет, что вы, милая Эзельфледа, - отмер, наконец, принц, стоявший столбом, - я очень рад вашему приходу! – С этими словами Генгрэд метнулся к стоявшему у окна креслу, смахнул с него какой-то предмет белья, вновь покраснев до самой макушки, и неловким взмахом руки предложил прекрасной гостье присесть, одновременно чувствуя, как наливается свинцом и становится неуклюжим и неповоротливым его крепкое тренированное тело.
Так было всегда в присутствии Эзельфледы. Не было исключением и сегодня. Он ненавидел себя за это, но ничего не мог с собой поделать: эта девушка одним своим появлением выбивала его из седла.
Вот и сию минуту он вдруг отчетливо ощутил свои руки. Нет, не то чтобы он не ощущал их до этого, но сейчас они висели, как две бестолковые гири, вытянувшись, казалось, до колен. Надо сложить их на груди: и удобно, и как-то так значительно, что ли… Нет, выглядит глупо и напыщенно - тоже мне, великий полководец. Лучше убрать их за спину. Нет, тоже не годится. Как заключенный. Или старый учитель. Подбочениться, что ли? Ну да, как торговец на рынке. О, боги, да куда же их деть-то?! И как же глупо он выглядит, наверное!
Мудрецы говорят, что человек, который не боится выглядеть глупым в глазах окружающих его людей, - непобедим. Что ж, он, Генгрэд, к числу непобедимых не относится, это факт. Ибо худшим из зол было для него предстать пред ясными очами Эзельфледы жалким недоумком. Каким он и чувствовал себя в данную минуту.
Гостья внимательно наблюдала за его манипуляциями с руками и не прыснула от смеха лишь потому, что это доставляло ей немалое удовольствие. Не каждой выпадает такая удача, созерцать, как принц крови, наследник престола, который к тому же умен и хорош собой, мучительно краснеет и ведет себя в вашем присутствии как перепуганный ребенок перед строгим учителем.