Тень лосуна
Шрифт:
Когда же Генгрэд, теряя последние душевные силы, уже принял решение лечь на пол, закатиться под кровать и остаться там навсегда, девушка вновь заговорила:
– Ваше высочество, простите, что доставила беспокойство своим неожиданным визитом. Я лишь хотела справиться о вашем здоровье. Простите меня, я, пожалуй, пойду, – довольно улыбаясь, прощебетала Эзельфледа.
– Останьтесь. И, пожалуйста, называйте меня просто Генгрэд, я уже неоднократно просил вас об этом, - пробормотал принц, понемногу приходя в себя.
– Хорошо, ваше высочество принц Генгрэд, – все с той же неуловимой улыбкой произнесла она.
– Нет, вы не поняли:
– Хорошо… Генгрэд, - слегка запнувшись, ответила девушка.
На мгновение Генгрэду показалось, что вместо искренней улыбки он увидел на лице Эзельфледы явную усмешку, но уже в следующий момент постарался выбросить это из головы и, стремясь переменить направление беседы, скороговоркой выпалил:
– Как видите, я вполне здоров и намеревался сейчас пройтись по королевскому саду. Смею надеяться, что вы составите мне компанию, ибо отказа я не приму. Ведь страждущим не отказывают в столь малой просьбе, не правда ли?
– Только если прогулка будет недолгой: я обещала отцу вернуться до наступления темноты, - согласилась красавица. – Я буду ждать вас в галерее… Генгрэд.
С этими словами, изящно подобрав подол платья, Эзельфледа вышла.
Наспех приведя себя в порядок, Генгрэд выскочил из покоев, и, спустя несколько минут, уже шел рядом с прекраснейшей девушкой Эндории по живописной садовой аллее из искусно подстриженных кустов и редких сортов цветов и растений.
Сад, располагавшийся во внутреннем дворе замка, был предметом неустанных забот и заслуженной гордости королевы. Много лет назад она загорелась идеей создать эту прекрасную жемчужину королевства. Она заказывала купцам из Рейвуда и Андалиона семена редких цветов и декоративных трав, которые не встречались в Эндории. Дороже всего ценились те, что произрастали в труднодоступных землях, и, следовательно, были диковиной для всех. С тех пор гости, бывавшие в королевском замке, непременно желали взглянуть на прекрасный «Сад королевы». Ухоженные аллеи, необычные цветы и невиданные растения всевозможных цветов и оттенков, воздух, напоенный приятными ароматами, - все это неизменно расслабляло и располагало гостя к доброй беседе. Как часто именно прогулка по саду спасала королевство от очередной ссоры с соседями…
Разумеется, Генгрэд знал о чудодейственной силе королевского сада. Поэтому и пригласил возлюбленную именно сюда. Здесь он вновь почувствовал себя уверенно. Ну, почти уверенно.
Эзельфледа вдыхала ароматы и восторгалась красотой сада.
– Не понимаю, как прекрасный цветок с таким чудесным запахом может расти на болотах? – проговорила вдруг девушка, остановившись возле большого яркого цветка с редкой экзотической окраской.
– Вам знакома болотная роллия? Но откуда же? – удивился принц.
– Я видела в книгах Хранителей рисунки с этими цветами, - сказала дочь банкира, - но всегда мечтала увидеть их в жизни, своими глазами.
– Болотная роллия насколько прекрасна, настолько же и коварна: своим прекрасным запахом, прекрасными цветами она заманивает добычу. Любое насекомое, которое прикоснется к ее лепесткам, тут же попадает в смертельную ловушку: роллия захлопывается, пронзая жертву отравленными шипами, и… попросту съедает добычу, как обычный хищник. А сколько путников погибает в болотной трясине, привлеченные ее красотой! – Принц на мгновение умолк, задумчиво глядя на прекрасный цветок. – Знаете, было настоящим чудом вырастить этот цветок здесь, ведь он привык к болотистой почве.
Но Эзельфледа уже не слушала: отойдя на несколько шагов вперед по аллее и, зажав нос изящными пальчиками, она озиралась вокруг в поисках источника неприятного запаха.
Генгрэд невольно улыбнулся. Такую реакцию он предвидел.
– Это начало цветения алгуса, - пояснил он.
– Вы хотите сказать, что этот отвратительный запах исходит от цветка?! Что ж, наверное, он так прекрасен, что это извиняет его… м-м-м… аромат? – брезгливо сморщив носик, проговорила Эзельфледа.
– Вот он, взгляните сами. – Принц раздвинул высокие стебли, окружающие цветок.
– Что? Вот это недоразумение вы называете цветком?
– Это удивительный цветок, Эзельфледа. Все самое чудесное, что в нем скрыто – впереди, и если вы посетите Сад осенью, то…
– Да, да, возможно, вы правы.
– недослушав принца, рассеянно проговорила Эзельфледа, занятая своими мыслями.
Легкая тень набежала на лицо Генгрэда, но уже через мгновенье, он, как ни в чем ни бывало, продолжил беседу:
– После несчастья с моей матерью многие цветы погибли. Садовники разленились и уже не так трепетно относятся к саду, как это было при ней.
– Мне искренне жаль, что с вашей матерью произошла эта трагедия. Она была прекрасной королевой, усилиями которой королевство удерживалось от распада.
– Хотите сказать, что сейчас королевство распадается? – с искренним интересом заговорил принц о политике, которую всем сердцем ненавидел. Однако с Эзельфледой он готов был обсуждать любые темы, будь то даже проблемы снижения курса фолькона или вопрос о происхождении мильтов.
Эзельфледа же, судя по всему, в вопросах политики чувствовала себя как лосун в поднебесье:
– Вы же знаете, ваше высочество… простите, - Генгрэд, что сейчас происходит. От беззакония, царящего за пределами столицы, повсюду убийства, грабежи и разбой. Поговаривают, что северные земли давно уже живут, не зная толком, кто находится у власти, и появляется все больше людей, которые считают, что пора отделяться от умирающего королевства, чтоб не пропасть вместе с ним. А новая «аристократия» лишь подливает масла в огонь, считая, что теперь они равны чуть ли не богиням-покровительницам, – уже без своей обычной учтивой улыбки произнесла дочь банкира, глядя принцу прямо в глаза.
Генгрэд, как всегда, пришел в легкое замешательство от прямого и пристального взгляда своей возлюбленной, но все же нашел в себе силы ответить:
– Совсем недавно я слышал нечто подобное от моего друга.
– От Вэйланда, надо полагать? – быстро спросила Эзельфледа.
– Вы знакомы? – удивился Генгрэд, почувствовав, как что-то кольнуло его в области сердца. Какое-то неясное предчувствие то ли беды, то ли… Он не успел додумать, потому что Эзельфледа с жаром продолжала:
– Знакомы? Пожалуй, да. Когда ваш отец лишил его титула и изгнал из замка, вся столичная знать на него ополчилась. Ему позволили жить при мяснике, в какой-то кладовой, куда кое-как впихнули подобие кровати. Первое время он жил там совсем один, всеми покинутый, всего лишенный и никому не нужный. Его тайком подкармливала жена мясника, чья лавка располагалась неподалеку, а он за это помогал ей в черной работе. Понемногу он приходил в себя и стал выбираться в город, ища, где бы заработать на миску похлебки и кусок хлеба. Я часто видела, как его прогоняли подальше от домов знати и очень жалела беднягу.