Тень Лучезарного
Шрифт:
– Вот, – буркнул он недовольно, – а говорит, что ничего не чувствует.
– Что случилось? – не поняла Брита.
– Только что, – поежился Аменс. – Что-то неясное, далеко. На юго-западе. Или на западе. Не понял. Что-то вспыхнуло. И ярко. Очень ярко. И почти сразу начались смерти. Сегодня черный день у императора. Черный…
– Говори яснее, – потребовала Брита.
– Могу и яснее, – кивнул Аменс. – Когда мурс развоплощается, я всегда чувствую, вплоть до имечка его, до имечка! Помню, весело было где-то двадцать шесть или двадцать пять лет назад. Не скажу точно. Но тогда сразу за несколько минут четыре мурса распылились. Где-то в Эбаббаре. Причем три из них были такие тугие. Крепкие. То есть выдержанные, что уже и тела к себе приспособили. Сейчас, как их звали-то… Да, Рит, Сага, Нидали. Ну, точно. Рит, Сага и Нидали. Все девки. И еще один – Лукал. Вот он мне показался особым мерзавцем. Я даже обрадовался. А вот еще шесть лет назад, в разное время, правда. Но было. Тоже разглядел. Алдон и Ялпор. А потом еще – Лимлал. Вот ее было жалко. Она была вроде Орса. Хорошая.
– Перестань пускать сопли, – обозлилась Брита. – Теперь что за смерти?
– Как тут не пускать? – поежился Аменс. – Да после такого… Забудут нас тут. А то и скормят какому-нибудь скоту. Подожди, да что же это?.. Я же не должен чувствовать, что же это?..
– Что случилось? – опустилась на колени перед Аменсом Брита.
– Туррис, – заплакал Аменс. – Только что. Отошла. Но она ведь не мурс, точно не мурс. Как же я разглядел ее? Там рядом с нею погибли сразу несколько человек… Но не наших. Других. Больших. Очень больших. Не демонов, но и не мурсов. Двое. Не знаю – кто…
– Туррис, – прошептала Брита. – Где?
– Где-то на севере, – мотнул головой Аменс. – То ли в Бэдгалдингире, то ли в Тиморе. Энки благословенный, что же делается?
– А до этого? – спросила Брита.
– До этого страшное… – всхлипнул Аменс. – Телох. Развоплощен. Самый ужасный из всех мурсов. И почти сразу и в той же стороне – Манин.
– Я где-то слышала, – напряглась Брита. – Телох – это ведь верховный тан орды?
– Да, мурс в теле даку, – сказал Аменс. – Хотя мне говорили, что это будущий демон выбирает себе обличье. Не знаю. Но кто-то до него добрался. И там же погиб кто-то светлый. Не знаю. Кто-то непростой и светлый. И боюсь, что он был намного сильнее Телоха. Так что…
– А Манин? – нахмурилась Брита.
– Магистр ордена Тьмы, – ответил Аменс. – Если что-то и есть чернее черного с той стороны гор Митуту, то это он.
– Развоплощен? – спросила Брита.
– Да, – кивнул Аменс. – Если мы с тобой выживем, то следующие несколько тысяч лет можем о нем не беспокоиться. А там посмотрим… Но Туррис… Туррис…
Ближе к вечеру Аменс вновь забился в рыданиях, начал корчиться в углу, словно кто-то невидимый наносил ему удары, и только повторял раз за разом:
– Жаркая битва, жаркая! Жаркая битва!
– Что там, что? – трясла его за плечи Брита, пока он наконец не открыл глаза и не прохрипел чуть слышно: – Много смертей. Очень много смертей. Кровь заливает все. Там на юге. Может быть, и кто-то из друзей. Но я почувствовал Орса. Орса больше нет, Брита. Большого, доброго, честного Орса больше нет.
– Это все? – вздохнула она.
– Нет, – Аменса трясло. – Жаркая битва. Ох, как бы под это дело нас бы тут не затопили дерьмом просто так. В радость. Жаркая битва. Не только Орс. Не только. Слушай. Эофан, Диафанус, Сальд, Тианта! Их ведь только шесть осталось! Понимаешь? Только шесть!!!
– Слышала, – прошептала Брита. – Диафануса слышала. Мать заклинала этим именем. Пугала. Сальда, Эофана – не слышала. Тианта? Так не только Ярри? И она? Энки благословенный… Две девчонки, с которыми я не могла сладить в замке отца. С большим трудом держалась на равных, и обе мурсы… Как же так?
Она посмотрела на мешок с головами родителей.
– Табгес, – договорил Аменс. – Миг в миг с Орсом. Табгес. Магистр ордена Луны. Почти так же страшен, как Манин. Дорого Орс отдал свою жизнь, очень дорого.
– Кто-то дорого, а кто-то задаром, – прошептала Брита, не отрывая взгляда от страшного свертка.
О них и в самом деле забыли на несколько дней. На неделю или больше. Факелы перестали менять, и они сидели в темноте. О помоях приходилось только мечтать. Воды не было и раньше. Аменс уже начал посматривать в сторону мешка, когда факелы снова зажглись. Загремела железная решетка, в яму опустилась лестница.
– Вылезайте, – показалось лицо Русатоса. – Сегодня для вас все решится.
Таких, как Брита и Аменс, и мужчин и женщин, оказалось около тысячи. Они стояли на морозе во дворе замка, переминаясь с ноги на ногу. Мало кто из них выглядел так ужасно, как Брита и Аменс, но ни на одном из лиц не было радости.
«Воины, почти все воины, – подумала Брита. – Истерзанные, но не покалеченные. Некоторые со старыми шрамами. А ведь их отбирали… Что это будет?»
Всех без разбора их загнали в огромную кухню старого замка. Там уже стояли котлы с горячей водой, на лавках лежала простая одежда.
– Всем раздеваться! – орал Русатос. – Одежду и все, что есть, – в печь. Потом берете жидкость в корыте на руку, промываете голову и все прочее. Обливаетесь, подходите сюда, получаете одежду. И чтоб никакой вони! Сам император желает вас видеть! Но сначала будет еда! И тот, кто вымоется первым, первым сядет за стол.
– Неловко как-то, – тыкался в толпе за Бритой, прикрывая ладонью чресла, Аменс. – Конечно, в основном голые мужики, но все равно. Хорошо тебе, ты красавица, вон, даже эти бедолаги не сводят с тебя глаз.
– Успокойся, – сказала Брита, зачерпывая из корыта ладонью зеленоватый состав. – Поверь мне, может быть, ты и не силач какой, но и не развалина. А уж причинным местом можешь поспорить с половиной здешних голяков.
– Поспорить? – не понял Аменс.
– Мойся, – оборвала его Брита и сунула ему в руки то ли таз, то ли жестянку для клубней. – Я еще собираюсь как следует нажраться.
– Я бы тоже нажрался, – кивнул Аменс. – Только квача. Тиморского. Самого крепкого.
– Я тебе устрою, – пообещала Брита. – Дай только оглядеться на новом месте. Да что это?