Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942-1943
Шрифт:
По замыслу руководства страны, разделение войск ПВО на два фронта должно было облегчить управление войсками и позволить более успешно решать задачи оперативного характера, планировать по единому плану в масштабе фронта ПВО защиту важнейших объектов и районов страны, а также коммуникаций действующей армии.
Вскоре было расформировано Главное управление командующего войсками ПВО. Контроль за действиями войск противовоздушной обороны, укомплектованием войск рядовым и начальствующим составом, боевой техникой и вооружением был возложен на командование артиллерии Красной армии, при котором были сформированы Центральный штаб ПВО, Центральный штаб ИА ПВО, управление боевой подготовки, Главная инспекция ПВО и Центральный пост ВНОС.
Вся
Глава 5
Удар на добивание
«На Каспийское море»
Пока в городах Поволжья и в Москве наспех принимались меры по выходу из сложившегося кризиса, командование люфтваффе готовилось к следующей фазе операции по разрушению промышленных центров. К началу третьей июньской декады на фронте по-прежнему царило затишье. Вермахт вел подготовку к намеченной на первые числа июля операции «Цитадель». На этот раз было решено нанести удары по средним и мелким предприятиям, а также по жилым кварталам.
В ночь на 20 июня 1943 года бомбардировщики 4-го и 6-го воздушных флотов совершили очередной налет на Саратов. Основной удар был вновь нанесен по крекинг-заводу имени Кирова, а также по нефтеналивным судам, стоявшим у причалов. В результате, по немецким данным, были потоплены два судна и еще два повреждено.
Во время налета «Хейнкели» из эскадры KG55 «Грайф» были атакованы ночными истребителями. В результате на одном самолете из 7-й эскадрильи был выведен из строя левый мотор. Член немецкого экипажа вспоминал: «Мы болтаемся над Саратовом, в 800 километрах по ту сторону фронта. «Старик», руководящий налетом, меняет курс и высоту над этой проклятой дырой, поскольку мы в этом драндулете чувствуем себя неподвижной мишенью для зенитной артиллерии. Дело лишь нескольких секунд – и это уже случилось: прожектор захватил нас, и, словно только этого и требовалось, в то же самое мгновение над плоскостью проносится пучок желтых пулеметных трассеров. «Позади ночной истребитель!» – крик бортрадиста обрывается, так как оглушительный удар бросает нас по углам. «Ящик» пикирует, как огненная комета.
Левый двигатель горит, а слева и справа мимо нас все еще проносятся снопы трассеров. Дрожащие руки пытаются нащупать на груди кольцо парашюта, но это не удается. Перед нашими глазами крутятся стрелки приборов. Вокруг нас шумит воздушный поток. Ежеминутно в наших ушах может раздаться взрыв. Вдруг нас, словно грузом в центнер, вжимает в свои углы. Это «старик» выровнял наш «ящик». Альтиметр показывает 1000 метров. Времени нельзя было больше терять. Что с двигателем? Он больше не горит, его винт лишь медленно вращается. Огонь, должно быть, сбило во время неистового пикирования».
В ходе обстрела тяжелое ранение в голову получил бортрадист обер-фельдфебель Ханс Коббенхаген. Его рация превратилась в бесполезную груду металла и проводов. Вышла из строя вся электросистема бомбардировщика, и уцелевшим летчикам пришлось вручную качать топливо в единственный рабочий двигатель, от надежности которого теперь зависела их судьба. На высоте 1000 метров поврежденный «Хейнкель» ковылял над негостеприимными русскими равнинами.
«Теперь все зависит от надежной навигации, – продолжал свой драматичный рассказ немецкий летчик. – Однако как вести самолет, если точное местонахождение неизвестно. Тем не менее мы должны при помощи одного двигателя, – если вообще это возможно, – как-нибудь умудриться достичь линии фронта до рассвета. Если нам повезет, то красные ефрейторы будут спать около своих зенитных пушек. Если же они бодрствуют, то снесут нас с неба, как хромую утку. К сожалению, в этом не могло быть никаких сомнений. Ну а если мы сможем пройти мимо, то еще нельзя быть уверенным в том, что в сумерках наши собственные артиллеристы не пытаются сбить нас и нарисовать новое кольцо вокруг своих стволов.
Мы выбрасываем из «ящика» все ненужное. Также вниз идет и часть горючего. «Ящик» становится легче и держится в воздухе лучше. На востоке встает бледная заря, наконец, мы также можем ориентироваться по земле. Грозовой дождь позволяет нам благополучно миновать линию фронта. Наконец, аэродром. При выходе стоек шасси мы видим, что левая шина расстреляна. Все же наш «старик» чисто сажает «ящик» на одно колесо. Посреди взлетно-посадочной полосы нас разворачивает, и мы едва не сталкиваемся с другой машиной…» [174]
174
Dierich W. Op. cit. S. 250–252.
Ну а специализированная авиагруппа I./KG100 «Викинг» в ту ночь не участвовала в налете на Саратов, а выполняла другое задание. Одна эскадрилья отправилась минировать Волгу, а две другие – бомбить суда на Каспийском море.
«Брат мигает мне, что прикрепил меня к экипажу по минированию: зениток там мало, ночных истребителей вообще нет, приспособиться, мол, тебе надо к условиям ночных полетов», – вспоминал бортстрелок Клаус Фрицше [175] .
175
Фрицше К. Указ. соч. С. 77.
Последний только недавно начал службу в I./KG100. Это его брата Хельмута Фрицше и других членов экипажа несколько дней назад вывезли с советской территории после аварийной посадки. Толком повоевать Клаус еще не успел, он только начал осваиваться на Восточном фронте, попав в самую гущу событий крупнейшей стратегической операции люфтваффе.
«Вдруг ко мне подходит командир группы – майор, – продолжает свой рассказ Фрицше. – «Хочу проверить, какой вы стрелок-радист. Присоединяйтесь к моему экипажу». Куда? На Каспийское море, разумеется. В последнюю ночь его радист был тяжело ранен осколком от зенитного снаряда».
Речь шла о майоре Пауле Клаасе, который командовал I./KG100 с октября 1942 года. К этому моменту он совершил уже 310 боевых вылетов, в том числе 103 против целей на территории Великобритании. 14 марта 1943 года Клаас стал кавалером Рыцарского креста. У него уже был опыт полетов над Каспийским морем, полученный во время авиаударов по танкерам в октябре-ноябре прошлого года, так что это был привычный Клаасу театр боевых действий. Тогда летчикам группы удалось потопить несколько танкеров и транспортов. В отличие от крупных городов, последние не имели мощной противовоздушной обороны, а над морем не барражировали ночные истребители. Так что задача казалась довольно простой. Поэтому Клаас решил, так сказать, расслабиться. Уж ему-то, опытному асу, не составит труда отправить на дно пару танкеров.