Тень мачехи. Том 1
Шрифт:
– Привет, Совёнок, – нежно сказал он. – А я думал, спишь. Так устал, голодный… Думаю, приду в тёмный дом, засяду один, в холодильнике… А тут ты. Такая радость.
Скинув ботинки, он подошел ближе – обнять, зарыться лицом в ее волосы, проложить цепочку следов-поцелуев через щёку к шее и вниз, к трогательной ямочке над ключицей. Но, глянув на ее ноги, ахнул и потащил из кармана телефон, причитая и ругаясь одновременно. Звонил в скорую, то умоляя, то крича на бестолковую дежурную, а потом грохнулся на колени рядом с Анютиным креслом и начал дуть ей на ноги – неловко и осторожно, как взрослый дует на рану ребенка, не зная,
– Так получилось… Это заживёт…
Как странно у них бывает – что-то ранит её, а вся боль достается ему. Как будто он может вынести больше.
«Скорая» приехала быстро, высокий молодой доктор осмотрел Анюту, а неразговорчивая медсестра ловко наложила на её ожоги стерильные повязки. Сергей почти всё время был рядом – лишь раз метнулся на звук кухонного таймера, чтобы выключить духовку. Потом взял жену на руки, отнёс на мягкую оттоманку, стоявшую на кухне.
– Милая, так нельзя, – попенял он. – Зачем ты отпускаешь Ольгу Юрьевну на вечер? Ведь она готова круглосуточно находиться в доме. В конце концов, мы ей за это платим.
– Серёжа, мы с тобой договаривались! – запротестовала Анюта. – Я хочу делать что-то по дому сама! Я очень благодарна тебе за домработницу, но ведь это я здесь хозяйка! И вообще, давай забудем про этот ожог, он случайность. Поешь, пожалуйста, ты же с работы.
Сергей вздохнул. Подняв с пола ковшик и бросив его в раковину, пошёл в ванную за тряпкой. Анюта смотрела, как он оттирает белесые пятна, забрызгавшие черную поверхность плиты и светло-серый кафель пола. Спросила:
– Любимый, у тебя всё хорошо?
Его спина еле заметно напряглась. Он обернулся, глянул так же ласково и так же непонятно – словно через мглу. И ответил, широко улыбнувшись:
– Мне сегодня в партию вступить предложили!
– Хм, а ты что?
– Согласился. – Сергей выпрямился, бросил в раковину грязную тряпку. Сполоснул руки и, промокнув их зелёным полотенцем, хищно спросил: – А чего там, в духовке? Это можно сожрать?
– Нет уж! – запротестовала Анюта. – Там «Павлова» твоя любимая, и остывать она будет до завтра. Так что заводи будильник на пораньше, может, и успею доделать, пока ты опять не исчезнешь.
– Совёнок, ну я же по делам, – протянул он с притворной обидой, и, скорчив смешную рожицу, стал так похож на провинившегося щенка, что Анюта расхохоталась. А Волегов взялся за разграбление холодильника. Стоял спиной, жадно шаря внутри него, выгребая какие-то банки, кастрюльки, и ворча, как большая собака.
– А что за партия? – спросила она.
– Да жульё, как обычно, – отмахнулся Сергей и засунул в рот огромную ложку мясного салата. – Но кляффенно обеффали, фто фтану депуфафом.
Жуя, он заговорил о своей встрече с Горе Горевичем. Анюта помнила колобка-пиарщика, как-то он ужинал у них в доме. Что ж, если муж решил пойти во власть, остаётся только поддержать его. В бизнесе он сумел добиться многого, в Министерстве тоже, и если чувствует, что пора расширять горизонты, значит, так тому и быть.
– Ты молодец, – сказала, улыбнувшись. – Они поэтому к тебе пришли.
– Думаешь? – он изогнул бровь.
– Ну, я не думаю, что они любят тебя так же, как я, – засмеялась Анюта. – Но всё же понимают, что ты дорогого стоишь. Чувствуют твою силу. Поэтому и набежали – вожака почуяли.
Он одобрительно
– Вот умеешь ты фигуры по клеточкам расставить! Какое счастье, что моя жена не дура!
И опять словно тень на его лице мелькнула. Будто его беспокоит что-то.
– У тебя точно всё в порядке? – спросила Анюта.
Сергей пожал плечами:
– Просто устал.
После ужина он унёс её в спальню, уложил на кровать, заботливо подоткнул одеяло под ноги – нельзя, чтобы они мерзли, ведь сама Анюта этого не почувствует, а переохладиться может. Рухнул рядом, едва стащив с себя одежду. Поцеловал жену, провел рукой по её волосам, и почти мгновенно заснул.
Анюта лежала в темноте, перебирая в уме подробности дня. Поморщилась, вспомнив, что забыла отправить запрос в типографию, а ведь это нужно было сделать ещё вчера. Но накануне так сильно изменилась погода, сперва метель и минус десять, потом резко до нуля и – в дождь… Такие перемены всегда сбивали её с привычного ритма, потому что тело начинало ныть. Вот и вчера почти весь день ей пришлось провести в постели, и глотать обезболивающие. А скоро нужно сдавать в печать альбом, да и разработка хореографической постановки для её балетной труппы не желает ждать. Нужно продумать вариант с офисной интерпретацией «Болеро» Равеля. Она представила, как это будет выглядеть на сцене. Два ряда столов – как парты в школе. Артисты-колясочники синхронно раскрывают бумажные папки, опускают на бумагу печати, шлепают дыроколами, перекладывают папки на другую сторону столов и берут в руки новые. Так и кочует бумага – от одного края стола на другой, потом на соседние столы, в бесконечном бюрократическом круговороте. И к музыке Равеля, дополняя звук ударных, примешиваются звонкие шлепки печатей, клацанье дыроколов, буханье объемистых папок, летящих на деревянные поверхности столов. Сцена красная, ноги артистов в черном – белые только столы, бумаги, лица, тела и руки. Как у Плисецкой в ее «Болеро». Интересно, что сказала бы Мэри Верди12, увидев такое?
Пример Мэри вдохновлял Анюту с тех пор, как она решила забыть о своей инвалидности и вести полноценную жизнь. Да, она в коляске, и что? Голова-то на месте. И сила воли – дай Бог каждому, среди балетных иных людей нет. Поэтому она отказалась пребывать в домашнем заточении. И стала не только выезжать на люди, но и вытаскивать других инвалидов. Создала театрально-балетную труппу «Паритет», и смогла вернуться на сцену. Скоро их коллективу десять лет, надо что-то думать… как отпраздновать…
Дыхание Анюты стало спокойнее и глубже. Она уснула. А на другом конце Земли открыла глаза крохотная девочка, способная перевернуть её жизнь.
Часть 3. Перекрёсток
Глава 1
Холодно и очень тихо. Она лежит абсолютно голая, под тонкой простынёй. Татьяна провела ватным языком по иссохшим, занозистым губам, и с трудом разлепила веки.
Слева дырой в подлунный мир зиял прозрачный квадрат окна. Рядом угловато темнела тумбочка. По левой руке змеилась и уходила вверх трубка капельницы – почему-то непрозрачная, черная, как деготь. Татьяна пошевелила этой рукой – привязана. Попыталась приподняться, и тяжелый кусок холода скользнул с ее живота на кровать. Пузырь со льдом. У нее что, было кровотечение?..
Конец ознакомительного фрагмента.