Тень мачехи
Шрифт:
— Ага. Поливает.
Миновав роскошные кусты бордовых и желтых шток-роз, они вошли в калитку белого дощатого заборчика, отделявшего двор от огорода. Тот был большим и роскошным: обильно зеленели высокие грядки с зеленью, кабачки и тыквы раскинули лопушистые листья, на кустах смородины краснели гроздья ягод. А две огромные теплицы, стоящие рядом, были окружены картофельными зарослями. По периметру огорода росли деревья: груши, яблони, сливы, из зелёной листвы выглядывали крепкие плоды: желтые, сизые, красные. Алла Петровна стояла над свекольной грядкой с синим шлангом в руках, и водила искрящейся водяной метлой по мощной, зелёной с рубиновыми прожилками, листве. Серый пёс, похожий на кавказца, лежал у её ног, вывалив розовый язык. Другой — остромордый, рыжеватой масти — сидел возле летней детской
— Да что ж тебе не лежится, оглоеду! — в сердцах сказала та, и, обернувшись, увидела гостей. Тут же бросила шланг и заспешила навстречу, радушно улыбаясь: — Приехали уже? Ой, как хорошо! У меня как раз пирог поспеть должен! А Юра с мальчишками шашлык сейчас будут ставить, угли наверняка готовы.
И закричала, обернувшись к двум теплицам — в одной тянулись вверх огуречные плети, за стеклом другой виднелись помидорные заросли с красными пятнами плодов:
— Девочки! Пойдёмте к столу!
Из тепличных джунглей вышли четверо: смуглые кареглазые близняшки в белых футболках и летних джинсовых комбинезонах тащили белое ведро, доверху наполненное огурцами, а рыженькая девочка-подросток в пышной красной юбке и белой блузке несла в одной руке прозрачный пакет с помидорами, а другой вела шестилетнюю сестру, одетую в зелёный сарафанчик. На лице малышки блестели очки, одно стёкло было залеплено лейкопластырем.
Подойдя к гостям, девочки поздоровались. Купченко присел перед малышкой, шутливо нажал на носик-кнопку, и она, засмеявшись, обхватила его за плечи. Он обнял её в ответ, но потом отстранился и спросил, осторожно снимая с неё очки:
— Ну что, Люсенька, как твой глазик поживает? — И удовлетворённо сказал, глядя, что косинка в её левом глазу стала почти незаметной: — Очень хорошо! Иван Сергеевич, гляньте!
Пожилой мужчина склонился к девочке, присмотрелся.
— Татьяна была права, когда решила отказаться от этой операции, — кивнул он.
– Глазодвигательные мышцы окрепли, ребенка не пришлось травмировать. И Люся молодец, послушно носила очки.
— Она и упражнения делала! — похвасталась рыженькая девочка. — Мы с ней трижды в день по полчаса занимались!
— Умница, Оля. Считай, спасла сестрёнку, — похвалила Тамарочка.
— А мы урожай собрали, мама научит нас солить, — сказали смуглолицые близняшки.
— Лиза и Саша, ведите гостей к столу, негоже некормлеными держать, — заторопила их Алла Петровна. — А я сейчас, только Настю заберу.
И она засеменила к коляске, повезла её вслед за гостями — плавно и осторожно, чтобы не разбудить спящую в ней девочку. Рыжий и серый псы плелись следом, вяло помахивая хвостами — было жарко.
У беседки, возле мангала, виднелась высокая фигура Залесского, одетого в джинсы и свободную рубашку светло-бежевого цвета. Он раздался, раздобрел, в тёмной шевелюре поблескивали серебряные нити, только взгляд был таким же внимательным, цепким. Но лицо будто стало моложе: может быть, таким его делало выражение умиротворённости, как у человека, получившего от жизни всё, что хотел. Или еле заметная улыбка, которая то и дело мелькала в глазах, когда он посматривал на двух мальчишек, нанизывавших куски мяса на шампуры. Один был сероглазым, с выгоревшими русыми волосами, лет десяти на вид, второй помладше, чернявый и цыганистый, с быстрым внимательным взглядом. Что-то говоря им — по-видимому, советуя — Залесский деловито ворошил кочергой угли, разбивая прогоревшие поленья её острым концом.
— Юрка, ты, никак, мамонта задрал? — ахнула Яна, глядя на огромный таз, полный маринованного мяса.
Обернувшись, Юрий улыбнулся — широко, радостно.
— Считай, что двух! Семья-то большая, — ответил он, обмениваясь рукопожатиями с Купченко и Иваном Сергеевичем. Галантно поцеловал руки Яне, Тамарочке и Инессе Львовне, пригласил: — Прошу за стол, отведать наших разносолов!
И подмигнул девчонкам:
— Тащите с кухни всё, что наготовили, и зовите всех. А я за мамой схожу.
— Игорь, Миша, мы к вам, помогать! — сказал подошедший Павлик Купченко, а Янины дети тут же схватили шампуры и, хихикая и пихаясь, начали нанизывать мясо. На дорожке, ведущей от дома, показались девочки, несущие блюда. Близняшки поставили на стол молодую картошку, малосольные огурчики и запеченные овощи, рыженькая Оля — селёдочницу с «шубой», Катя — большое блюдо с оливье, и даже маленькая Люся тащила поднос с нарезанным хлебом. За ними, неся тарелки с овощной и мясной нарезкой, шла полненькая розовощекая Юля и высокий, стриженый под ёжик, Серёжа — те самые, чью игру на пианино гости слышали, когда только вошли во двор.
Расставив тарелки, дети уселись за стол. Возня у мангала тоже кончилась — длинный ряд шампуров теперь лежал над углями, исходя жарким мясным паром, а мальчишки и Янина Дашка унеслись к летнему душу, мыть перепачканные маринадом руки. Зато место ребятни заняли четвероногие — собаки уселись рядом с мангалом, а одноглазый кот Микрик вместе с черно-белой Мусей запрыгнули на перила беседки и оттуда стерегли шашлыки.
— Ну, расскажите, как вам живется? — спросила Инесса Львовна, и дети начали говорить, наперебой хвалясь достижениями этого большого семейства. Оказалось, что Катя увлеклась вышиванием, когда мама купила несколько специальных наборов — и первая вышивка уже готова. Юля решила, что с сентября будет играть на скрипке, а не на пианино. А Серёжа наоборот, делает успехи на фано, и уже решил после школы поступать в консерваторию. Люся готовится идти в первый класс, и старшие поочередно занимаются с ней, так что она хорошо читает и считает. Оля увлеклась кулинарией, уже самостоятельно запекала курицу, всем очень понравилось. Игорь с Мишкой записались в секцию футбола, участвовали в двух матчах, причем Мишка прекрасно стоит на воротах, а из Игоря выйдет отличный бомбардир — удар у него пушечный. И это все видели, потому что на матчи ездили сообща, поболеть за своих. Близняшки Лиза и Саша занимаются на станции юннатов: Лиза увлеклась селекцией гладиолусов — хочет вывести новый сорт, а Саша ухаживает за лошадями и понемногу обучается верховой езде. Правда, станция далековато, но папа сказал, будет возить хоть каждый день, лишь бы занимались. А ещё они все семьей недавно ездили на рыбалку, брали палатки и стояли на реке три дня — ох и здорово было! Готовили на костре, сидели у огня до ночи, так же, как в прошлом и позапрошлом году. Правда, в этот раз погода не такая хорошая была, но всё равно им понравилось. А ещё Настя начала ходить и лезет во все шкафы, сейчас за ней глаз да глаз. Вот сегодня с утра мама с папой смеялись, какой она порядок в постельном белье навела — всё на пол повыкидывала! А ещё Васильку подарили трёхколёсный велосипед, и теперь он с него слезать не хочет, даже в ванную на нём ездит, когда надо готовиться ко сну. А ещё они сделали дома выставку поделок, а ещё Алла Петровна учила их печь пряники и раскрашивать их глазурью, а ещё у Муси родились котята, но их уже раздали, а ещё…
Ребятня галдела, гости еле успевали вставлять восхищенные реплики, вернувшиеся после мытья рук Игорь, Миша и Янины дети возились с шашлыками: хором считали до двухсот, а потом поворачивали мясо другой стороной к углям — так научил Залесский. Иногда сбивались, и, поспорив, и похихикав друг над другом, начинали сначала. От мангала плыл одуряющий мясной запах, и заискивающее собачье повизгивание. Коты ждали молча, с недовольными минами: уж очень сильно эти двуногие затянули с обедом. Но внимания на них никто не обращал.
Наконец, из двери дома выплыла Алла Петровна, гордо держа перед собой гигантский рыбный пирог, распластавшийся на огромном подносе. Залесский шел за ней, нёс на сгибе локтя заспанного мальчугана лет четырёх — взъерошенного, в шортах и рубашонке с распахнутым воротом. Он невероятно походил на Юрия: та же линия рта, те же тёмные бровки и янтарные глаза. В другой руке Залесский нёс ярко-оранжевый трёхколёсный велосипед — легко, будто игрушку. За хозяином, распушив задранный хвост, шествовал белый кот Тимоша. А за ним появилась пожилая женщина — голубоглазая, с каштановыми волосами, завивающимися в тугие спиральки, в начищенных до блеска туфлях и отглаженном серо-голубом платье с белым кружевным воротничком. Она шла медленно, приволакивая левую ногу и опираясь на деревянную трость.