Тень Орла
Шрифт:
Высоко над головой раздался звук, который Даний слышать не привык, во всяком случае, на закате. Еду ему сегодня уже приносили… Однако это определенно открывали двери.
Для стороннего наблюдателя, если б он вдруг оказался здесь, ни поза Дания, ни выражение его лица не изменились. Но на самом деле весь он подобрался. Дверь, открывшаяся в неурочное время, могла означать очень многое…
– Здравствуй, узник, – бодро окликнул его Тень. Как и в прошлый раз, он остановился на лестнице, чтобы казаться выше. Он был в том же белом плаще, тех же щегольских сапожках из тонкой кожи, в том же шлеме. Словом, он был определенно таким же, как и в прошлый раз. Видимо, умел владеть собой не хуже Дания. – Ну, как тебе здесь сидится? Смотрю, обжился.
Тень обежал камеру глазами, приметив пустую миску (пахло от нее тошнотворно), жесткую постель, дыру в полу. Тонкий луч неясного света под самым потолком.
– Да ничего, неплохо, – ответил Даний. И улыбнулся Тени.
Это вышло случайно, но совершенно искренне. Он действительно обрадовался визиту врага. Пытка скукой была пострашнее пытки голодом. Хотя бы потому, что вторую он устроил себе сам и мог прекратить в любой момент.
На Тень Орла улыбка Дания подействовала как полновесный удар в зубы. Он даже качнулся.
– Чему, позволь узнать, ты так рад?
– Жизни. Знаешь, я уже не помню, когда в последний раз так хорошо спал…
– Блохи не кусали? – осведомился Тень.
– Об этом я позаботился. – Улыбка Дания стала еще шире, в глазах замерцали золотистые искорки, захотелось улыбнуться в ответ – боги знают, отчего. – Еще несколько лет назад я издал специальный указ о том, чтобы в тюрьме постель и платье узников регулярно обрабатывались раствором полыни. А как ты?
– Да уж получше тебя, – скривился Тень, – хотя на счет раствора полыни… правда, что ли, помогает?
– Хочешь убедиться? – Даний гостеприимно подвинулся, уступая край топчана.
Тень на секунду замер.
– Спасибо, – буркнул он, – что за роскошь – самому доставить тебе отличного заложника.
– Эй, ты не забыл? Я без оружия. – Даний поднял ладони с растопыренными пальцами. Рукава шерстяной хламиды сползли, обнажив до локтя сухие руки с толстыми жгутами мускулов.
Тень про себя подивился: у изящного Дания были руки гребца.
– Это еще ничего не значит, – ответил он, – даже если бы ты разделся догола, я бы не был ни в чем уверен.
– О-о, как ты заговорил, – Даний добродушно рассмеялся, – вижу, пять недель на троне Акры пошли на пользу. Ты пока еще не равен мне, но разговаривать с тобой уже интересно. Тогда тем более – присядь. Даю слово, не трону. Моему слову ты веришь?
– Я верю своему мечу, – отозвался Тень и сошел вниз, – а больше никому и ничему. Этот город лжив. Лжет земля под ногами, лжет море, лжет даже воздух – он упоительно сладок, но в нем разлит яд. Я плохо сплю, – неожиданно для себя признался он.
– Это не воздух, – серьезно сказал Даний, взгляд его стал сочувствующим – это бремя власти. Я почти не спал пятнадцать лет.
– Как же ты выдержал? – изумился Тень.
– Отдавая. Постепенно отдавая от бремени власти тем, кто мог нести. Не тем, кто хотел – это важно! Тем – кто мог.
– И что у тебя осталось?
– Теперь, здесь – не так уж много. Но, чтобы помочь тебе, думаю, хватит.
– Помочь мне? – вытаращился Тень. – С чего ты взял, что я пришел просить о помощи?
– С того, что ты пришел.
– И ты готов помочь своему тюремщику? – недоверчиво хмыкнул Тень.
– Ну должен же я хоть как-то отблагодарить человека, который дал мне возможность наконец выспаться. – Даний не издевался. Похоже, он, действительно был настроен доброжелательно.
– Я все еще могу приказать тебя убить.
– Я знаю. Но пока ты не отдал такого приказа. Хоть и не без колебаний.
– Откуда ты знаешь?
– Я жив, – просто ответил бывший правитель и мягко подтолкнул Тень, – я тебя слушаю.
– Городская казна… наполняется медленнее, чем мне бы хотелось, – сказал Тень.
– Точнее она пуста.
Тень вскинул голову. Но последние лучи заката погасли, и камера погрузилась во тьму. Ламп узникам не полагалось.
Странным образом, не видя сухого, насмешливого лица Дания, говорить стало легче.
– Ты попал в точку, – признался Тень, – казна пуста. Хотя я принял меры. Сначала втрое увеличил налог на прибыль, потом запретил вывоз денег из города.
Темнота ответила тихим смехом.
– Когда-то я пытался сделать то же самое. Как все же похожи людские глупости!
…Я получил Акру разоренной войной с кочевниками и, войдя в хранилище и увидев вынесенные двери и пустоту, я сел и заплакал. Честное слово, я сидел на полу и размазывал сопли, как ребенок. Хорошо – никто не видел, иначе какой я после этого был бы правитель? Потом, конечно, я взял себя в руки и твердым шагом пошел во дворец, чтобы сделать огромную глупость. К несчастью, меня никто не остановил. Может быть, никто и не знал, что нужно делать. Тут было… плохо. Не то слово. На улицах толпились люди и требовали хлеба. Им было нечего есть: поля сожжены, а крестьяне угнаны в рабство или убиты. Дома разрушены. Я думал, хорошо, что тепло. Потом оказалось – плохо. Не на что похоронить убитых, их тела так и лежали во дворах и над ними уже начали клубиться мухи. Запахло эпидемией. А оба лекаря лежат так же, со вспоротыми животами и тоже с мухами!
– И что ты сделал? – спросил Тень, завороженный помимо воли.
– Сделал? Я же говорю, глупость. И эта глупость стоила жизни многим. Особенно старикам. Но этот город простил мне их жизни, за что я и по сей день перед ним в неоплатном долгу. И если он захочет взять долг моей головой – я готов платить. Это будет только справедливо.
Даний замолчал. Ненадолго. Потом заговорил снова. Слова просились наружу. Он не хвастался и не каялся, он просто разворачивал свою жизнь, как свиток: