Тень Сохатого
Шрифт:
Вован погрузился в тягостные размышления. Пока он думал, Тарас Петрович закурил новую сигарету. Вован поднял голову и задумчиво посмотрел на струйку сизого дыма, поднимающуюся к потолку.
— А знаете что, гражданин следователь?..
— Что?
— Я еще одно имя помню. Оно вам может пригодиться.
— Ну говори, — разрешил ему Елкин.
Вован наморщил лоб и произнес:
— Миша Голиков.
На это раз пришел черед Тараса Петровича удивленно раскрыть рот. Дело в том, что тамбовского бизнесмена Михаила Голикова нашли
— Как говоришь — Голиков?
— Угу. А чего это вы так удивились? — прищурился Вован. Внезапно до него дошло. — Так его что, тоже?
— Что «тоже»? — неприязненно сказал Тарас Петрович.
— Ну того… завалили? Так же, как и Кареткина?
— Кабанов, вопросы здесь задаю я, — напомнил Тарас Петрович. — Договаривай давай, чего ты сюда это имя приплел?
— Почему «приплел»? — обиделся Вован. — Я не приплел. Это к нашему делу относится. Голиков этот с Ричардом дружил. У них там какие-то завязки общие были. Не то в бизнесе, не то еще в чем-то. И пижон этот московский… ну, который бабу нам заказал… на Ричарда через Мишу Голикова вышел.
— То есть Михаил Голиков был в этом деле посредником? — уточнил Тарас Петрович.
Вован кивнул:
— Во-во. Им и был. Это… гражданин следователь, а что, его и правда грохнули? Так же, как Кареткина?
Тарас Петрович проигнорировал вопрос Вована. Вован воспринял молчание как утвердительный ответ.
— Выходит, кто-то посредников убирает, — задумчиво наморщив лоб, резюмировал он. — Вот это да… Так и до нас с пацанами доберутся.
Тарас Петрович выдвинул верхний ящик стола, достал лист бумаги и положил его перед Вованом.
— Так, Кабанов, а теперь ты возьмешь ручку и напишешь обо всем, что мне сейчас рассказал. Со всеми подробностями. А заодно напишешь и о том, что не успел мне рассказать.
— Так это… — Вован озадаченно поскреб в затылке. — Гражданин следователь, так ведь это же долго!
— А нам с тобой спешить некуда, — сказал Елкин и достал из пачки новую сигарету. — Будем сидеть, пока не напишешь обо всем. Начинай.
Глава шестая
Куда падают кирпичи
Несмотря на то что Андрею Андреевичу Полякову стукнуло сорок девять, он был строен, подтянут и мускулист, как молодой парень. Походка у него была легкой и упругой. Глаза блестели ясным, спокойным светом. Темные волосы были аккуратно причесаны, брюки отутюжены, а рубашка — в какое бы время года и в каких бы обстоятельствах вы ни встретили Андрея Андреевича — всегда была свежей и чистой.
Будучи с молодых лет частью огромной системы, занимая в этой системе строго определенное место, Поляков был твердо уверен, что главное в жизни — дисциплина. Причем не только дисциплина тела, но и дисциплина ума.
В молодости дисциплина помогает молодому человеку избегать излишеств и тем самым закладывает прочный фундамент для долгой и здоровой жизни.
В пожилом возрасте дисциплина помогает человеку поддерживать свое стареющее в соответствии с неумолимыми законами природы тело в приемлемой физической форме.
Два раза в неделю Поляков посещал тренажерный зал. Сорок минут он мучил и растягивал свое тело на тренажерах и еще сорок — спарринговался с партнерами на ринге. (В молодости Андрей Андреевич был мастером спорта по боксу.) По субботам Поляков полтора часа плавал в бассейне. Часто, глядя на молодых атлетов, «качающих железо» в тренажерном зале, он с удовлетворением отмечал, что ни в чем не уступает им и почти любого из них отправит в нокаут в первом же раунде, если им доведется встретиться на ринге и сразиться всерьез.
Но дисциплина тела — это еще полдела, считал Андрей Андреевич. Не меньшую роль в жизни человека (как мыслящего существа) играет дисциплина ума. Именно она помогает человеку определить ясную цель и четкую задачу и продвигаться по пути их достижения и осуществления.
А цель у Андрея Андреевича была ясная — сделать все, чтобы его любимая и единственная дочка Катя никогда и ни в чем не нуждалась. Ради достижения этой цели Поляков готов был заложить дьяволу душу. Но, к сожалению, ни дьявола, ни Бога он на своем жизненном пути не встречал, поэтому рассчитывать приходилось только на собственные силы.
Так получилось, что шесть лет назад Поляков ушел от жены, оставив у нее на руках двенадцатилетнюю дочь. Ушел, потому что не мог не уйти. Всего один раз в жизни он отступился от своих принципов и позволил себе «немного расслабиться на стороне» (как называли это его нынешние коллеги-бизнесмены). Секс с молодой, красивой и, как выяснилось позднее, дьявольски хитрой девушкой вскружил Полякову голову. Настолько, что он искренне поверил в то, что влюблен в нее. А когда наваждение рассеялось, было уже поздно.
Андрей Андреевич часто вспоминал тот разговор с женой. Они сидели на кухне и ужинали. Дочка гостила у дедушки с бабушкой, и Поляков решил использовать этот шанс и поговорить с женой откровенно и наедине. Жена по своей привычке болтала без умолку: о ценах на мясо, о погоде, о своих подругах, о том, что нужно купить новую машину и так далее, и тому подобное. Поляков мучительно выжидал. Наконец он дождался паузы (жена поддела на вилку кусок чахохбили и отправила его в рот) и сказал четко и ясно:
— Валя, у меня есть другая женщина.
Мясо выпало изо рта жены и шмякнулось на тарелку. Она уставилась на Андрея Андреевича своими выпуклыми, водянистыми глазами. Вскоре первый шок прошел, и жена снова смогла говорить.
— Я догадывалась, — сказала жена. — И кто эта несчастная?
Поляков нахмурился:
— Это не имеет значения. — Он выдержал паузу и твердо сказал: — Я хочу уйти. В конце концов, я сполна выполнил свой супружеский долг.
— Какой долг ты выполнил? — ернически переспросила жена.