Тень убитого врага
Шрифт:
1
Артем молчал, глядя на Николая, объявившего себя Андреем.
– Удивлен? – спросил тот без улыбки, но с чем-то почти неуловимым в голосе – при всех своих психологических умениях Михеев не сумел ухватить это «что-то».
– Ну… признаться, внутренне к этому готов. То есть, – Артем усмехнулся, – когда я понял, что вокруг официальной смерти Тропинина напущено такого туману, я почти убедился в том, что он жив. И более того, где-то рядом… и еще более, какой-то ниточкой привязан к делу, которым я занимаюсь. Ты уж извини, что я так о тебе
– Да ничего, – махнул рукой Андрей и вдруг засмеялся: – Вот что, коллега. Сдается мне, у нас намечается долгий разговор…
– Я готов.
– Это хорошо. Но не знаю, как ты, а я жрать хочу, как слон!
– Да и я не откажусь.
– Ну и отлично. А я, знаешь… сегодня у меня переломный день. Еще утром хотел тебе позвонить и открыться, да так и не решился. Целый день собирался. Лежал и думал, и есть почему-то не хотелось. Зато сейчас…
– Тебе обо мне Александр сказал? – перебил его Артем.
– Да. Позвонил позавчера вечером, какой-то возбужденный был.
Андрей посмотрел на Артема и по его изменившемуся лицу учуял что-то неладное.
– Что-то не так? – спросил он.
Михеев не сразу ответил. Не решился. Пришлось сделать усилие над собой, чтобы рассказать о трагедии.
По мере рассказа менялось и лицо Тропинина… и тут уже пришлось Михееву спрашивать, в чем дело.
– В чем! – горько усмехнулся Андрей. – Вот и еще одна смерть со мной рядом. Я… не знаю, заговоренный какой-то, что ли. Кто со мной соприкоснется – половина в мир иной отправится. Я не шучу.
– Понимаю, – серьезно ответил Артем. – Но я не суеверный, примет этих не боюсь. Со мной они не работают.
– А я надеюсь, что разорвал порочный круг… ладно, это особая тема. А пока все же предлагаю подкрепиться.
Ужин Андрей организовал быстрый и вкусный – закалка холостяцкой жизни. Поели с аппетитом, перешли из кухни в комнату.
– Вот теперь можно и поговорить. – Вновь нечто неуловимое промелькнуло в интонации Андрея, но на этот раз Артем угадал, что это связано с чем-то из прошлого. Слова «поели, теперь можно и поговорить», видимо, напомнили Андрею событие, сыгравшее в его жизни существенную роль.
Впрочем, это было одно мгновение. В следующее он уже отбросил фантомы и приступил к делу:
– Ну, слушай…
2
В темноте казалось, что вьюга воет тоскливее, чем днем.
В бараке было тихо, кое-кто похрапывал, постанывал во сне, да едва слышно шуршали под полом крысы.
Исправительная колония № 238 спала.
Хотя назвать это сном в привычном понимании было бы не совсем верно. Слишком уж тяжелая, мрачная аура нависла над этим местом. Скорее, лагерь неспокойно, вынужденно притих. Горели сильные прожектора по внешнему периметру, ходили и стояли на вышках часовые, почти по-домашнему светились окна караульного помещения… Покой, казалось бы. Но все же кое-где, и в бараках общего режима, и в камерах строгого, и в некоторых других помещениях, едва слышно струилась потаенная, странная, опасная жизнь.
Заключенный Тропинин неожиданно проснулся и, лежа на спине, прислушался к звукам тюремной ночи.
Андрей поежился под жидковатым казенным одеялом. В бараке было, мягко говоря, не жарко: топили ровно настолько, чтобы осужденные не мерзли. Он слегка выругал себя: угораздило же проснуться, терять столь драгоценное время сна! До подъема еще часа полтора, по здешним понятиям – царская роскошь, спи да спи… Давай, зэк Тропинин, постарайся уснуть! Ведь всякий лишний час забытья – минус мертвое время мертвого дома, хоть капелька, да все же полнит чашу, все ближе к возвращению в жизнь!..
Андрей знать не знал, что ждет его за воротами зоны, как ему придется жить, чем заниматься, но он об этом и не думал. Пока у него одна сверхзадача: дожить до конца срока и выйти отсюда.
В самом начале, в первые годы, когда он пытался взглянуть в будущее, оно казалось чем-то нереальным, призрачным, а жизнь сегодняшняя текла словно в серых сумерках. Воистину мертвое время, иначе не скажешь! А теперь вот то прошлое кажется немыслимым: вот так скажи бывалому зэку Тропинину, что впереди восемь лет – это показалось бы ему концом света. А тот серый туман… видимо, он сработал как психологическая анестезия, за что ему спасибо.
Теперь намного легче. Дни текут хоть и однообразно, но привычно, и вот уже за половину срока перевалило… и путь помалу, час за часом, день за днем, ночь за ночью – но туда, в зачет!
В лагерной иерархии Андрей занял самое устойчивое положение золотой середины: был самый рядовой работяга, «мужик» по здешней терминологии. План выполнял, косяков не делал, ни с кем близко не сходился, ни с кем не враждовал. Блатные его не замечали, отверженные приблизиться не смели, а такие же, как он, все понимая, старались не лезть в душу. Жизнь пришла в равновесие.
Странно звучит, но именно так и есть. Худое, бедное, но равновесие…
Ладно! Андрей зевнул. Сон незаметно подкрался к нему. Он закрыл глаза и начал дремать…
Но не суждено было ему сейчас уснуть.
Отчетливо скрипнула дверь. Андрей вздрогнул, и сон разом слетел с него. Вот ведь еще досада! А спустя секунду в дверной проем шагнул человек в форме. И только вот шагнул – предчувствие тут же кольнуло Андрея. И не обмануло.
Ноги в тяжелых берцах гулко протопали прямиком к его кровати. Когда военный вошел в промежуток между нарами, от него так неуютно повеяло морозной стылостью, что Андрея невольно передернул озноб.
Пришедший протянул руку, чтобы встряхнуть лежащего, но Андрей поспешно сказал:
– Я не сплю.
Рука задержалась на полпути.
– А чего это ты не спишь?
– Так. Проснулся чего-то. Бывает.
– Ну, выходит, оно и к лучшему. Осужденный Тропинин?
– Да.
– Ты мне и нужен. Подъем, одевайся. Дело есть.
Андрей отчасти узнал этого типа. Один из контролеров, прапорщик. Недавно служит здесь, меньше года. Но он совсем из другого отряда, какого черта ему от Андрея нужно?..