Тень уходит последней
Шрифт:
А в пятницу, когда к ним вечером приходил Вертилов, ночью собака запрыгнула к ним во двор и носилась по нему, рыча и гавкая.
– Сам питбуль, я знаю эту собаку, - покачал головой Максим Максимович.
– Я видел по телевизору, как они дерутся между собой, как они нападают на людей. Хотел, было, я взять топор и выйти во двор, и зарубить ее, так сам Вертилов заглянул в окно. У меня и ноги подкосились, слова сказать не могу.
– А телефон у вас есть? Можно ж было в полицию позвонить?
– поинтересовался Синцов.
– Квартирный? Так я больше
– Ну, вы же - ветеран предприятия. Нужно обратиться к его руководству, попросить, чтобы по льготам вам восстановили городскую связь.
– Это вам так легко говорить, а как вспомню того директора, который меня на пенсию отправил, так и не хочу туда и шагу сделать. А вдруг он там все сидит?
– Да, нет его уже давно, а редактора нашей газеты попрошу, чтобы профсоюзная организация химкомбината вспомнила о вас. Так вы говорите, сам Вертилов к вам приходил.
– Так, но то не он, а колдун был!
– всплеснув руками, вкрикнула Татьяна Александровна.
– А у вас во дворе горит свет?
– Да, да, - закивала головой хозяйка.
– Я его хорошо видела, ходил, ходил по огороду нашему, топтал все.
– А следы его остались?
– Так, даже страшно на них смотреть, вдруг он в них прячется, - со вздохами говорит женщина.
– А оно ведь, вон, как выходит, днем-то к нам Вертилов приходит, как ангелочек, а по ночам, как колдун.
– И вы во все это верите?
– вздохнул Синцов.
– Ой, ой, сами бы были и все увидели, так икать от испугу б начали. А вы: верить - не верить, - и, ухватив Николая за локоть, Столяров потащил его во двор, Остановился у маленького разрубленного забора, потом повел к теплице и через разбитое стекло показал на большой болт, лежавший внутри нее.
– Этого вам хватит, чтобы поверить?
– Максим, Максим, ты покажи ему следы собачьи и колдуна на огороде...
...Дятлов, как назло, в очередной раз не отвечал на телефон и Синцов, выслушивая очередную речь коммутатора-автомата, что абонент находится вне зоны, прятал телефон в карман.
Маршрутка остановилась рядом с Синцовым, и снова ему помахал рукой ее водитель Степан.
– вы куда?
– спросил он.
– Нам по дороге, - улыбнулся Николай и зашел в салон микроавтобуса.
– О, я вспомнил то, что вам хотел рассказать про того мужика.
– Какого?
– не понял Синцов.
– Ну, о котором вы меня сегодня расспрашивали, про отца Вашего товарища.
– А-а, понял, понял.
– Так вот, той ночью, когда он хотел, чтобы я его подвез, я ему сначала отказал. У него была бойцовская собака без намордника.
– Какая?
– Да, такая, ну, черная, с мордой, как у боксера, только еще страшнее. Ну, он вышел, привязал ее к дереву и поехал со мной.
– А к какому дереву привязал?
Степан показал на тонкий ствол акации:
– К тому. А когда я поставил "Газель" в гараж и возвращался домой, ее здесь уже не было.
– Кто-то забрал ее себе?
– выразил первую мысль Синцов.
–
– Значит, перегрызла поводок.
– Нет его, - показал на дерево Степан.
– Поехали, поехали, хватит болтать о собаках, - возмутился кто-то из пассажиров...
– 3 -
Несмотря на усталость, Николай все же решил подняться к Кораблеву и задать ему несколько вопросов.
Дверь никто не открывал. Он хотел уже спуститься к себе домой, как напротив отворилась дверь, и из нее выглянула худенькая седовласая старушка.
– вы ему стучите сильнее. Второй день, как не выходит. Напился, это я вам говорю, - у женщины голос был тонким и наставительным.
– Так, он не открывает.
– Значит, помер. вызывайте полицию, - в голосе соседки постоянно слышался приказной, требовательный тон, которому Синцов должен был не иначе, как подчиниться.
– Кто там помер?
– с нижнего перехода лестницы раздался вопрос. Голос Кораблева Николай узнал сразу и с облегчением вздохнул.
– Это ты, счетчица, меня все на Тот Свет отправляешь. Нет уж, только после тебя, фууу!
– громко вздохнул старик, остановившийся на лестнице.
Женщина, что-то сказав в ответ, Николай не расслышал, тут же сильно стукнув дверью, закрыла ее за собой.
– Давно не заходили ко мне, забываете старика!
– громко сказал Кораблев.
– Дела?
– вы правы, Александр Иванович, есть вопросы, а на них только вы знаете ответы.
– Во, - заулыбался Кораблев, - это приятно слышать, - и снова начал подниматься по лестнице.
– Она ко мне недавно приходила и говорит, отдайте мне красную тетрадь. А я ей: нет, говорю, не отдам, подкуплена ты прохиндеем Вертиловым. Дам тебе тетрадь, фуууу, - Кораблев остановился, чтобы передохнуть, внимательно посмотрел в глаза Синцова, - а, значит, спрячешь тетрадь. А нельзя: правда, она и есть правда, Синцов. Так? Правильно, - и ее прятать нельзя. Бог все должен знать, каким ты был, всласть ли жил? А если жил всласть, то из-за чего, в чем потворствовал и кому, на что глаза закрывал. Для этого мы, коммунисты, и живем на этом свете, чтобы всех прохиндеев записывать и Там Ему о них рассказывать. Оттого они, буржуи с капиталистами, нас и ненавидят, они готовы нас растоптать, стереть с лица земли. Но мы стоим.
Кораблев подал ключ от квартиры Синцову, прося открыть дверь, и только сейчас до Николая дошло, что старик держит пакет с продуктами и ему нужно помочь, взять их.
– Нет, нет, - отмахнулся Александр Иванович, - я еще сильный, а вот глаза уже не те. Открывайте дверь.
В кухне и зале было убрано, чистота, - отметил про себя Синцов, но вопроса, кто помогает ему следить за порядком, задавать Кораблеву не стал.
– А я от Вертиловых.
– Ой, то, - удивился Кораблев.
– Как, жив ли этот прохиндей?