Тень воина
Шрифт:
В прозрачной воде видно было, как приплясывают княжеские ноги, покрытые мозолями и шрамами. С уважением глядя на них, мальчишка подумал:
"Князь… Мог бы в тереме сидеть, мед пить, мясцом закусывать, а он весь день с седла не слезает. Вон ноги-то у самого чуть не как копыта стали…" Мозоли у князя и впрямь были не княжеские, а самые обычные. Эти вот от стремян, как и у всех его конных ратников, этот шрам от копья, что вошло в ногу, когда бился князь вместе с Киевским князем Владимиром
"Нет, зря он все же сапожника в прошлом году на кол посадил… - подумал между делом отрок.
– Сапожник-то уж сгнил весь, поди и следа не осталось, а сапогам сносу нет…" Он замешкался в воспоминаниях и тут же получил подзатыльник.
– Что застыл, ворона? Лей давай…
– Полыни, - напомнил голос за спиной.
– И лебеды!
Мальчишка поднял голову, посмотрел на князя. Тот сидел и жмурился, словно кот на солнце. Подумав мгновение Круторог кивнул, и мальчишка бросил в кадушку метелку полыни. По комнате тут же запахло степью, веселой волей.
Волхв он конечно волхв, имеет право советы давать, за то и кормит его князь, но ноги-то не его, княжеские ноги.
Сквозь прищуренные от удовольствия глаза князь посмотрел на советчика. Тот сидел задумчивый, хмурый даже.
– Что волком смотришь?
– Да не овцой же мне на тебя смотреть…
Волхв вздохнул и чувствуя, что князь к разговору не расположен, продолжил:
– Не украл у тебя ничего, не обманул.
Князь кряхтел, но в разговор не ввязывался.
– Не то, что некоторые.
Волхв журавлевского князя, Хайкин, покосился на стол, где меж серебряных и позолоченных кубков лежал мешочек, набитый золотыми монетами. Лицо его омрачилось. Не то, чтоб денег было жалко (хотя и это, конечно, тоже), а жаль было князя. Простота. Обводит его там этот вокруг пальца, как несмышленыша, а впрямую сказать ничего нельзя. Не потерпит князь, а ни места такого, ни головы волхв лишаться не хотел. Приходилось так вот, осторожно, обиняками ему на жизнь глаза открывать - Ох, князь… Зря ты с ним связался…
– С кем?
– наконец благодушно спросил князь. Отрок сноровисто и умело растирал ступни, выгоняя накопившуюся за день усталость.
– О ком это ты?
Волхв повернулся к князю.
– Да о нем, о нем…
Благодушия в княжеском лице не убавилось - Не знаю, что за дурь тебе в голову пришла…
– Да все ты знаешь… По роже ведь видать, что за птица…
– Птица?
– притворяясь непонимающим переспросил Круторог.
– Какая птица?
Волхв, понимая, что князя ему не переспорить в сердцах сказал:
– И не птица даже. Скоре уж мышь летучая. Чем он тебе только голову заморочил? Понять не могу.
Князь
– Три месяца он у тебя, толку никакого, а ты все терпишь. Дубовая у тебя терпелка, что ли? Или железом сверху оббитая?
Князь поморщился. Отчасти волхв был прав, но вслух сказал:
– Делает дело человек. Делает. Большое дело… Только время ему на это нужно.
Волхв хоть и не согласился, но и не напирал особенно. Знал свое место.
– Время… Золото ему твое нужно, а не время. Будь он из своих, ты за это время уже давно на кол бы его посадил, а с этим мешкаешь… Пенял я тебе, что крут ты в решениях, но в этот раз… Христиан, что ли наслушался?
Круторог опустил в воду руки и начал сам растирать ступни.
– А еще говорят "Ворон ворону глаз не выклюет". Нет. Не любят колдуны друг друга…
Хайкин обиделся.
– Это я колдун? Я волхв. Это он колдун.
– А,- махнул князь рукой, забавляясь чужой обидой.
– Разница-то в чем? Нету разницы… Что ты, что он от княжьей милости живете.
Хайкин искренне выпучил глаза. Знал он, что у князей короткая память, но не настолько же…
– Есть, князь разница, есть. От меня польза, а от него пользы как от козла молока.
Сдерживая подступивший смех, Круторог спросил.
– Не кормленный ты сегодня, что ли? То птиц поминаешь, то мышей. Козла вот какого-то еще приплел… Молоко…
Хайкин не дал увести себя в сторону. Князь в последнее время и вправду вел себя странно -задумывался где не нужно, свирепел, где нужды не было, улыбался чаще.
– Может, околдовал он тебя?
Круторог не ответил, только хмыкнул, а Хайкин, ухватившись за мысль, продолжил допытываться.
– Угощает он тебя чем-нибудь? Вином или медом? Опытной рукой с едой всякое колдовство в человека ввести можно.
Князь выпрямился, потянулся, встряхнул руками. По лицу пробежала улыбка - вспомнил что-то приятное - Да нет… Просто место у него там такое…
– Какое?
– насторожился Хайкин. Княжеские улыбки ему приходилось видеть не часто.
– Какое у него там "такое место"?
– Спокойное. Я как к нему зайду - так сразу хорошо мне делается.
Князь провел ладонью по груди, словно размазывал по ней невидимое масло. Или мед.
– Покойно, как в детстве. А от этого я добрым становлюсь.
– Добрым?
– удивился волхв.
– Ты?
Он недоверчиво покачал головой.
– Когда тебя Боги творили, то все добро пошло, наверное, на того, кого перед тобой делали. А тебе вместо добра что-то другое впихнули. Может быть, упорства, может быть - осторожности…