Теневая месса
Шрифт:
Тьма, что клубилась вокруг него, влекла чародейку, и ей было стыдно за это.
Глава 13
Глава 13.
Зимнее солнце.
Голова трещала так сильно, будто ему в ухо засунули раскалённую иглу и хорошенько поковырялись ею в мозгу. Перебрал он вчера. Крестьянское пойло никуда не годилось. Но это был самый доступный способ не выйти из себя и не перебить весь цирк, что творился вокруг него. Выпивка любые вещи делала забавными, притупляя серьёзность и позволяя относиться к некоторым личностям со снисходительностью, не присущей трезвому Конору.
Чем дальше они отъезжали от Урута, тем веселее
Много раз к Конору приходила идея отделиться от новоиспечённого отряда охотников за приключением на свою задницу. Слишком много раз. Но всегда он останавливал себя. Эти земли не были ему знакомы. Он не знал людей, живущих в них. Да и в такое время… К чёрту. Он не был склонен переоценивать себя, так что ему не хотелось напороться на очередную толпу поклонников Матери Света.
Этим утром они выехали в открытое поле, засеянное летними цветами — лютики, ромашки, васильки и прочие красоты природы. Бард был готов писаться от счастья и убедил всех поскорее сделать привал, дабы набросать пару рифм в честь увиденного. Он даже позабыл, что зол на полукровку. Несколько дней он косился на неё, надутый как индюк, а когда она пыталась заговорить с ним, певун демонстративно ворочал нос. Ему даже не приходило в голову, что все, кого они прикончили в Уруте, были подонками ещё более худшими, чем большинство из этой компании. Собрались в огромную кучу, атаковали под покровом ночи, издалека, и по-крысиному сбежали. А ведь Стражи на протяжении веков обходили их деревню стороной, не высказывая никакой враждебности. Кметь заслуживала своей смерти. И Конору, наверное, было приятнее всех других дарить её. Он не был охвачен жаждой мести, он просто пришёл наказывать убийц. Это был как контракт. Только не на деньги, а на то упоительное чувство, возникавшее у него, когда он отбирал жизни особенно отвратительных людей.
Бард не мог этого понять. Милосердие было его высшей ценностью, но оно так не работает. Никогда не работало. Есть те, кто должен ответить за своё преступление. Головой. Щадить их паршивые жизни не имело смысла. Нет толку в том, чтобы быть сострадательным с отребьем вроде этих крестьян. Они ничему не научатся, а только ударят снова — на этот раз в спину.
Конор всю дорогу боролся с желанием поёрзать в седле. Как только они покинули тень леса, на них обрушилось солнце — удушливое, летнее, жаркое. Все обливались потом и пытались поскорее пересечь поле. Похмелье также добавляло Конору головной боли, и он старался переключить своё внимание на что угодно. На размышления. На созерцание цветочков. Только бы не думать о тонком горячем пруте, сверлившем его мозг. Глаза просто резало от убийственного света солнца, а камзол облепил тело, как вторая кожа, душная и липкая, которую, казалось, можно было отодрать от себя только с кровью и мучениями.
Однако такая жара не была ему в диковинку. Нечто подобное бывало в Тмаркете. Середина лета в тех землях — настоящее пекло. Конор уверял себя, что переживал бы высокую температуру намного лучше, не переусердствуй он вчера с вином. Но всё же он бы предпочёл Недх с его ветреными равнинами, студёными мрачными лесами и горной прохладой, ведь холода мало заботили его. Так поди и затосковать по родине недолго.
Надо признать, он скучал по дому. По зимнему солнцу, выглядывающему из-за плеяды заснеженных горных верхушек. В какой-то степени именно из-за него, где бы его не носило, Конор всегда возвращался домой. Из-за солнца, которое в тех краях казалось другим, ласковым и холодным.
Стоило ли на этот раз уходить так далеко от Недха?
Да. Пока его брат жив, ему не стоит туда возвращаться. Там теперь небезопасно. К тому же у него была впереди целая жизнь, не казавшаяся ему слишком уж развесёлой и счастливой. Но это была, какая никакая, жизнь, и он должен её принять. Надо лишь было решить, как скоротать своё грядущее бессмертие.
Это казалось ему странным. Тёмный дар, которого он не просил, наделил его вечной жизнью, и Конор не представлял, что со всем этим делать. Был бы у него выбор, он бы отказался от этого. Умер бы там, в снегу, разорванный на части собаками. И никогда бы не воскрес. Кому нужно это чёртово бессмертие?
Ведь может статься так, что он найдёт способ убить себя. Однажды. Но этот мир пока привлекал его, насыщал его вполне достаточно, чтобы влачить своё недобитое тело дальше и пытаться не сдохнуть раньше того, как интерес к жизни угаснет. Вдобавок сейчас впервые за несколько лет он чувствовал небывалый энтузиазм. Ему хотелось жить. Что-то делать. Охотиться. Убивать. С таким удовольствием, какое он испытывал только в пору своей молодости. Может, это всё от того, что пить он стал чаще и больше. Излишек выпивки менял человека.
«Или может, из-за тебя, гадючка?».
Конор посмотрел перед собой. Полукровка ехала впереди него на своей быстроногой серой кобыле по кличке Хагна. Узнав наконец, как звали лошадь, за которую она тряслась всё время их путешествия за кольцом, Конор ничему не удивился. Вполне в её духе — назвать кобылицу в честь легендарной Хагны Львицы, героини множества истории керников. Только вот змейка не учла, что Хагна была редкостной стервой, готовой идти по головам ради своей цели Полукровка решила сделать вид, что некоторых, особо тёмных фактов из биографии воительницы попросту не существовало. Нелегко принять, когда твой кумир, если углубиться в его историю, оказывается способен затмить самых закоренелых злодеев.
Но кобыла полукровки была действительно славная. И возраст, и мускулистые ноги, и такая сумасшедшая привязанность к хозяйке… Конор бы не отказался заиметь себе такую же. Однако ему приходилось довольствоваться буланым конём, выжившим при нападении на Кривой Рог. Уцелевших лошадей было довольно много — хватило на каждого из их компании, а остальных забрали в Куруад волхвы. Конь Конора был довольно стар, неповоротлив и первые дни норовил сбросить с себя нового владельца. Конор нашёл, чем укротить старика. Несколько раз подкормил его сочными яблочками и погладил по гриве — и жеребец присмирел. Конор даже в последнее время подумывал дать ему имя.
Компания передвигалась медленно, изредка переводя лошадей на рысь. Нельзя точно быть уверенными в том, что они не повстречают фанатиков на своём пути. Или, что ещё хуже, — патруль Братьев Зари. Ублюдки постоянно прочёсывали окрестности, ошиваясь возле дорог, но могли заходить и в леса. Поэтому им всем следовало быть осторожными.
Только один идиот из всего этого бродячего цирка счёл, что правила установлены не для него.
Брэннон из Зарибора, так он себя называл. Чёртов выпендрёжник. Постоянно выкидывал какие-то трюки вместе со своим конём, обожал ускакать куда-нибудь далеко от отряда и вернуться только спустя пару часов. А потом огрызаться на морали Рихарда, картинно махая руками и утверждая, что он не нуждается в няньках. Надо отдать ему должное — трюки у щенка были мастерские. Особенно когда он становился во время скачки на спину лошади и мог с минуту удерживать равновесие, пока конь наворачивал круги по территории. Напыщенный, самовлюблённый, склонный превращать все свои действия в грёбаный театр — о, Один, как он раздражал Конора. От этого вдвойне было приятно наблюдать за тем, как полукровка учит его техникам рукопашного боя. Сколько раз он проигрывал и всегда вставал с таким гордым видом, будто надеялся поквитаться с гадюкой в ближайшем бою. Но в глазах светились обида и унижение.