Теневая месса
Шрифт:
— Ты не мог бы… — начала она.
— М?
Она выдохнула. Раздражённо.
— Ты не мог бы помочь Брэнну и Родерику? — процедила полукровка. — Они пошли на охоту. Ты… ты же умеешь читать звериные следы.
— При условии, что пара кретинов их не затопчет.
— Помоги им.
— А псина твоя что? Вернее, псина ведьмы, — уточнил он и добавил с ухмылкой: — Или вы втроём?…
Её щёки вспыхнули. Не от стыда. А от гнева. Такого чистого, густого, что можно было руками потрогать.
«Да, вот так, гадючка. То, что нужно».
— Ты поможешь или нет? — прошипела
— Нет. У тебя есть другой охотник.
— Марк ушёл на разведку.
Конор промолчал, наблюдая за жалкими попытками полукровки держать себя в руках. Ему нравилось это делать — нагло смотреть ей в глаза и доводить её до состояния кипящего котла с гремучей смесью, даже обычным молчанием. Своеобразное и крайне острое удовольствие.
— Они не справятся без… Без тебя.
— Да мне плевать, — бросил он. — Они сами с этим разберутся. Не маленькие.
Она окинула его презрительным взглядом и отвернулась, показывая, что разговор окончен.
Не переставая хмыкать, Конор отошёл к Рихарду и уселся возле костра. Краем глаза продолжал следить за полукровкой. Захватив с собой заранее колчан со стрелами, он принялся осматривать оставшиеся с позавчерашней охоты. Он забрал все, хотя понимал, что больше половины будет повреждено. Он пробыл на охоте целые сутки. На одиночной охоте, завершившейся пьянкой — тоже в одиночестве. Это позволило ему меньше ненавидеть свою новую компанию. Он считал эту охоту удачной, несмотря на то, что застрелил всего пару белок и не слишком внимательного глухаря. Припасы из Урута отряд решил сберечь на крайний случай, поэтому приходилось ходить за добычей.
Конор не был таким хорошим стрелком, как волколак, и считал, что топор бьёт сильнее и наверняка. Но кое-какие навыки у него имелись. Годы, проведённые в качестве отшельника в лесах Недха, не прошли впустую.
Конор поглядывал на полукровку. Косился на неё, пока она помогала чародейке разбирать сумки. А потом и вовсе упёр в неё взгляд, забыв о стрелах. А ведь он уже всё видел. Успел изучить. Каждый её шрам, каждую черту её лица, ямочку слева от губ, единственную маленькую родинку — под правой ключицей. Он знал её тело едва ли не больше, чем своё, и вспоминал его в подробностях. Но всё равно глядел на неё. Обводил глазами стройные ноги, поднимаясь выше, к широким бёдрам, касался взглядом прямой спины, скрытой каскадом чёрных волос. Мягких волос. Он уже забыл, какие они на ощупь.
Много кто на нее так смотрел. Даже те, кто, вроде как, по всем причинам не должен был. Родерик… Берси, чтоб его. Даже Логнар, бывало, задерживал взгляд на её заднице дольше, чем следовало. Как его это бесило в те времена.
Тогда она была его женщиной, только его. Только ему было позволено смотреть на неё взглядом, раздевающим и укладывающим на ближайшую плоскую поверхность. Теперь-то всё было иначе. Он больше не имел права касаться её.
Конор понял, что продолжает скользить взглядом по её телу, когда встретился с усмешкой Рихарда.
«Иди-ка ты к чёрту».
Полукровка и чародейка направились к реке с ворохом одежды, намереваясь постирать её. Девчонка присела у воды, ополаскивая лицо и шею, затем опустила свою куртку в реку и принялась тереть рукава и воротник. Ненароком повернула голову в сторону, показывая свой точёный профиль. И с этого ракурса она казалась Конору слишком красивой.
А ведь он не счёл её такой в их первую встречу.
«Что с тобой творится, Конор?».
Закончив с курткой, полукровка выпрямилась и завела руки назад, разминая спину. Капля воды стекла с её подбородка по горлу, проползла между ключицами и исчезла за тканью намокшей рубахи. Несколько мокрых прядей упали на лицо, прилипая к покусанным губам.
«Дьявол».
Чародейке вдруг пришла в голову идея, которую она, вероятно, сочла безумно смешной, и она плеснула водой в полукровку. Та фыркнула, уворачиваясь, и бултыхнула ногой в реке, забрызгав магичку. Ведьма хохотнула.
Конор закатил глаза. Две взрослые женщины. И решили беззаботно поплескаться в речке, как будто прибыли сюда на пикник.
Только вымокнув с головы до ног, обе наконец успокоились и разошлись, сверкая дурацкими улыбками. Чародейка подобрала одежду и стала развешивать её на ветках дерева. Конор перебежал взглядом к полукровке. Мокрая рубашка потяжелела, облегая её тело, и стала прозрачной, отчего ему мгновенно захотелось содрать её с девчонки. Он ощутил ломоту в костях.
Она потрясла головой, стряхивая капли. Затем блеснула глазами в его сторону, откидывая влажные волосы назад. Нашла его взгляд. И не отвернулась.
Что-то вспыхнуло внутри Конора, сотворив в голове образы, в которых полукровка извивалась под его руками, как змея, прикусывая кожу на его шее и посылая по позвоночнику болезненную дрожь. Эти образы плыли у него перед глазами, они жили и дышали, собранные из остатков воспоминаний и воспалённого воображения. Мир вокруг него поплыл, окрашиваясь в красный, но полукровка оставалась прежней — мокрой, безупречной и разозлённой его бесцеремонным разглядыванием. Он продолжал смотреть в ответ, намеренно вызывая перед глазами жаркие картины, терзавшие его озверелыми фантомами.
С трудом отведя взор, он глотнул воздуха, пытаясь прийти в себя. Он чувствовал, что она всё ещё смотрит на него. Почему?
Он поднял голову. В её глазах читался вызов. Такой резкий, тонкий, холодный. Будто лезвие, вскрывшее вены под его кожей.
«Нет. Нет. Отвернись, дура. Не смотри на меня».
Её взгляд напоминал ему солнце — ласковое зимнее солнце, ослепляющее, бледное, золотое… Коснись и сгоришь.
Коснись её и сгоришь дотла.
«Ты уже сгорел однажды, придурок, ты только что начал забывать её».
Но он всё ещё помнил это солнце, помнил ночь её волос, помнил сладкий яд её крови.
«Твою же мать».
Его выдержка помахала ему ручкой.
Конор растянул сухие губы в усмешке, заставив её застыть на своём лице, и поднялся на ноги. Сердце никогда не колотилось так прежде, гоняя по телу раскалённую кровь. Он развернулся и зашагал к лесу, пытаясь унять дрожь в теле. Его трясло, как в припадке. Тяжело пульсирующий, невесть откуда взявшийся комок в груди расширялся и сдавливал грудину.