Теневая месса
Шрифт:
Дружинники присели возле Родерика, схватив его за руки. Он с ненавистью посмотрел на Радима, с трудом дыша через сломанный нос. Капитан размахнулся и опустил булаву на его колено.
Крик, мало похожий на человеческий, разрезал ночную тишину, и ему слабо повторил крик Леты. Она упала на землю, глядя, как Радим орудует булавой, ломая Родерику ногу.
— Нет!
Из лёгких словно вышел весь воздух, и новый крик потонул где-то на самом своём зарождении. Родерик ревел как зверь, извиваясь в руках дружинников, пока капитан раз за разом опускал булаву на его ногу.
Когда от левой ноги Родерика осталось только крошево костей и лоскуты плоти, Радим остановился и вытер пот со лба.
— Нет, ты всё-таки крепкий парень, — выдохнул он. — Но на второй заход у меня пока хватит сил.
Он провернул окровавленную булаву в руке и со всей силой ударил ею по здоровой ноге Родерика. Тот только хрипел, сорвав голос, и почти не шевелился, уставившись в небо невидящими глазами. Лета задохнулась, царапая ногтями жёсткий песок. Тошнота подкатывала к самому горлу. Внутри неё словно пылал пожар, выжигая органы и высушивая кровь. Видеть то, что делали с Родериком, её Родериком, было невыносимо, но отвернуться она не могла.
Какое-то время слышались только мокрые удары булавы и кошмарный хруст костей. Родерик уже не кричал. Прервавшись наконец, капитан Радим перевёл дух и отбросил булаву.
— Да ты, никак, в штаны напустил, Родерик Великанья Кость, — хмыкнул он. — Знаешь, в таком состоянии ты вряд ли будешь способен передвигаться самостоятельно, так что… Ну, увлёкся я немного, извини. Мне жаль.
Родерик не шевелился, только отрешённо смотрел на капитана. Кровь на его лице засохла, став похожей на маску.
Лета не знала, что делать. Она боялась посмотреть на ноги Родерика. Боялась представить, что произойдёт дальше. Трезвой частью рассудка она понимала, что будет мертва, стоит ей только приблизиться к нему. Но что-то же она должна была сделать…
— Родерик… — позвала Лета.
Он повернул голову. С трудом нашёл её взгляд. Она едва могла узнать его глаза — стеклянные, потухшие, ничего не выражающие.
— Я люблю тебя, — проговорила она.
Родерик закрыл глаза, а в следующую секунду в его шею вошло лезвие меча. Лета приникла к земле, испустив истошный вой. Что-то будто придавило её, не давая подняться. Мир перед глазами покачнулся и поплыл в черноту.
Радим оставил меч торчащим в горле Родерика и шагнул назад. Один из дружинников отскочил от тела и помчался в кусты, едва сдерживая рвоту.
Капитан стоял молча несколько минут. Все остальные тоже. Лета лежала на боку и не отводила глаз от лица Родерика. Она ощущала себя так, будто из её груди выдрали огромный кусок, и она разучилась двигаться и говорить. Темнота плавно окутывала её, забирая сознание, и она была благодарна ей. Скоро всё закончится. Скоро…
Радим пригладил волосы назад, закрывая плешь, и обернулся к путникам.
— То, что сейчас произошло, ждёт и вас, если вы не…
Быстрое движение, которое никто не успел заметить — Конор за долю секунды сократил расстояние между ним и капитаном. Он успел врезать ему кулаком по лицу, прежде чем его оттащили от Радима, приставив к горлу клинок. Капитан зашипел и саданул ему ногой под дых. Конор стерпел и почти сразу выпрямился, полыхая ненавистью во взгляде. На его шее блеснула цепочка, выпавшая через разрез рубахи. Лета прищурилась, пытаясь разглядеть висевший на ней предмет.
Она бы узнала это кольцо из тысячи похожих.
Глава 15
Глава 15.
Великий Огонь.
Она почувствовала тёплый запах яблок.
Осень трещала сухими ветками деревьев, сбрасывая с них листья, подкрадывалась вместе с морозным утром. Она силилась пробиться через серый камень стен, принести свои тоскливые мелодии внутрь дома, но лишь слабые порывы её ветра прорывались изредка через приоткрытое окно, цепляясь за босые ноги.
На кухне было тепло.
Драгон стоял над котелком, лениво помешивая в нём какое-то варево. Лета втянула носом воздух, принюхиваясь. Яблочный компот.
Их дом в Суариве не мог похвастаться роскошным убранством, но его маленькие комнаты дышали уютом, даже зимой. Такие странные холодные осени не ощущались внутри него, а сочились золотом за запотевшими окнами. И всё же Лета пожалела, что ступила на пол голой стопой.
«Где моя обувь?»
Драгон тихонько что-то насвистывал себе под нос, наблюдая за кипящим в котелке напитком. Худощавую спину прикрывала растянутая серая рубаха. Лета приблизилась к заваленному горкой яблок столу, осматривая кухню. Дотронулась до висевшей на стуле куртки из сукна, сохранявшей запах и тепло мужского тела. Посмотрела на скромную коллекцию тарелок и жестяных кружек, затем на сломанный шкаф, которым они никогда не пользовалась. Бросила взгляд на узкое круглое окошко, где желтело дерево.
Она почти не помнила всего этого.
Драгон обернулся и поднял на неё знающие глаза.
— Я потеряла друга, — произнесла Лета.
— Жизнь несправедлива, — отозвался он и вытащил из котелка деревянную ложку. — Всем нам приходится познавать чувство потери.
— Но почему это происходит со мной постоянно? — голос едва не сорвался. — Я любила его. Он был мне как брат. Иногда я думаю, что… Если Марк…
— Ты сильная, — перебил Драгон, вновь поглядев на Лету. — Ты сумеешь справиться.
— А если нет?
— Сумеешь.
Он опустил голову и отошёл от печи, пряча грустную улыбку в густой рыжеватой щетине.
— Путь керника совсем не романтичен, — сказал он. — Это не история о приключениях и путешествиях. Это рассказ голоде, нищете, постоянной опасности. И о потерях. У тебя нет другого выхода, кроме как жить дальше.
— Как? — только и спросила Лета, обхватив себя руками. — Как… Как тебе удалось?
— После смерти Мари?
Она кивнула.
— Мне было, ради чего жить. У меня была дочь, — ответил Драгон и посмотрел на неё.