Тени Эзеля опубл в журн Подвиг
Шрифт:
Курнаков свернул в узкий проулок между домами, прошел еще метров сто и сразу вышел к церкви.
Церковь - вся в башенках, шпилях, с удивительно сложной мраморной лестницей, привлекала всех, кто интересовался историей и архитектурой.
Рядом с Курнаковым стояло несколько человек, наверное, как и он приехавших смотреть это загадочное строение, которое, говорили, строил сам великий создатель знаменитого дома.
Как историк, Курнаков знал, что если нет документов, подтверждающих строительство - никакой возможности доказать, кто строил невозможно. Только документ.
Церковь боковым фасадом выходила на проезжую часть, а западный портал с той самой лестницей можно было увидеть, если войти во двор.
Калитка в ограде была отперта, и Валерий Александрович зашел на уютный двор, к которому мягко сбегали два крыла прославленной лестницы. Рассматривая боковые башни, он ходил и ходил вокруг, изучал переплеты решеток на вытянутых готических окнах, каменную кладку, выступы, цоколь, скульптуру.
И только потом зашел в саму церковь. Во внутреннем убранстве церкви не оказалось ничего примечательного.
Выйдя на улицу, Курнаков сориентировался и пешком отправился искать усадьбу.
Пройдя немного вперед, он увидел слева невысокую железную ограду, за которой угадывалось здание старой школы - школа была двухэтажная, из почти черного камня, с прямоугольными широкими окнами. Курнаков не стал к ней подходить , а направился прямо по дороге, туда, где, как он предполагал, находилась усадьба.
– Ой, Нелька, смотри, кино снимают!
– девушка в цветной вязаной шапочке схватила подругу за руку.
У железной ограды, за которой угадывалось какое-то двухэтажное темное здание, остановился железный длинный автобус.
Из автобуса стали выходить мужчины, всего человек десять, в кирзовых сапогах, в плащах, ватниках, некоторые в пиджаках, под которыми были темные свитера. За спинами вещевые мешки.
Последним из автобуса вышел человек в офицерской фуражке и шинели, в руках у него был настоящий автомат, а на поясе кобура.
– Строгий, - сказал девушка в вязаной шапочке.
– Настоящий артист.
– А где этот, как его, режиссер?
– снова задергала подругу девушка в цветной шапочке.- Может это знаменитость какая? Ты не видишь?
– Не вижу, - отвечала ее подруга с распущенными рыжими волосами. А может, это и не кино вовсе.
– А что?
– Призывники, смотри, вон и их начальник.
– Строгий, - снова сказал девушка в вязаной шапочке.
– А тот светленький ничего, да?
– Нормальный.
– А давай я их сфоткаю, - предложила девушка в цветной шапочке, - прямо на фоне этого допотопного автобуса.
– Фоткай, - равнодушно сказал рыжая.
– Эй, - крикнула девушка в шапочке, - можно вас сфоткать?
Те ничего не отвечая, строились в шеренгу.
– Молчат, - хмыкнула девушка, собиравшаяся фоткать.
– Им не положено, - сказала рыжая, - я же говорю? Призывники.
– Слушай задание, - сказал высоким голосом человек в фуражке.
– Сейчас распределение по кубрикам, затем обед, получение индивидуальных планов занятий и сдача первого норматива - десять километров по пересеченной местности. Тренироваться будете в парке - там хорошая площадка.
Девушка в шапочке достала телефон и стала щелкать. Пощелкала на расстоянии, потом приблизила изображение. В камере оказалось лицо юноши с серыми глазами навыкате, с короткой светлой челкой, падавшей на лоб. Вдруг он подмигнул ей прямо во время съемки.
Девушка засмеялась.
Между тем автобус затарахтел и уехал.
Странная команда, не обращая внимания на девушек и ребят, прошла в низенькие открытые ворота за железную ограду и быстро направилась к зданию школы.
– Точно, призывники, - сказала рыжеволосая, ладно, пошли искать эту самую усадьбу.
– А кто это такие? - спросил юноша в очках.
– Кино снимают, - ответила девушка в цветной шапочке.
– Да нет, - сказала ее рыжеволосая подруга, - это призывники.
Красный фактурный кирпич, потемневший, с белыми разбросанными в шахматном порядке квадратными уголками внезапно появился за облетевшими ветвями лип, кленов и осин. Авдеев вышел к углу главного усадебного дома. Крупные псевдороманские полукруглые окна, с белым обрамлением и белыми же треугольными фронтонами-сандриками над ними, были забраны проржавевшими решетками - видно было, что главный дом пустует очень много лет. Стал обходить дом слева - открылся внушительный фасад, расположенный почти на краю земляного склона. Фасад был украшен большим граненым застекленным фонарем и выносным портиком с балюстрадой наверху, так что образовался балкон. Валерий Александрович обходил здание, вглядываясь в отлично сделанные детали дома. Прямо к портику с двух сторон вела наклонная подъездная дорога, тоже огороженная низкой мраморной балюстрадой. А в середине вниз сбегала крутая мраморная лестница.
Показался другой боковой фасад - симметричный первому, Курнаков прошел мимо него, и тут справа увидел огромное пустое пространство - это был заросший пожухлой травой главный двор усадьбы. И отсюда открылась первый раз удивительная картина - главный фасад, с огромным портиком, украшенным изящными женскими фигурами. А дальше шел большой склон, не менее километра, прямо вниз, к черневшему вдалеке лесу. Сразу вспомнил - вон оттуда, снизу, по склону, к главному фасаду, украшенному колоссальным портиком, шли она тогда.
Он шел по кромке большого пустого двора, по каменным плитам, на которые когда-то выезжали кареты гостей, и не мог оторвать взгляда от удивительного портика.
Портик тоже был превращен в балкон. Четыре колонны, которые поддерживали стройные фигуры кариатид, завершались четырьмя балюстрадами, образовывавшими широкий выносной балкон.
Странным казалось, что были люди, которые не только любовались этими видами, а просто жили здесь, пили чай на балконе, выходили из большой залы подышать воздухом, ходили по двору. Ему в них казалось что-то неуловимо смешное. Они собирались жить в этих усадьбах всегда. Но человек предполагает, а Бог...