Тени Эзеля опубл в журн Подвиг
Шрифт:
Девочки стояли и шептались, увидели Громова.
– Привет, подружки, - бросил он им на ходу слишком развязно.
– Здравствуй, Громов, - сказала Таня, Лейла захлопала глазами и ничего не сказала.
– Громов, - спросила Таня, а сама глаза так виновато опустила, - ты помнишь, что у Елены Владимировны сегодня День Рождения? Наши сказали - быть пораньше.
– У Прекрасной-то? Помню. А вы сами-то чего?
– Скоро пойдем, мы так.
Таня
– Литеру взял?
– Какую?
– Забыл?
– Чо?
– Через плечо. Елена просила текст принести, ты принес?
– Не, не принес. А ты?
– Тоже не принес.
Жорка достал пачку Winston, закурили.
– Чего там у тебя было вчера-то?
– спросил Егор, затягиваясь и зажмурив глаза, - какую-то непонятку выдал.
– При бате нельзя было. Короче - с Махаем на улице сцепились.
– Чего не поделили-то?
– Телку одну классную.
– Нельку?
– Не, Нелька теперь с Витьком.
– Косой, заливаешь.
– Гром - вот те крест. Сам видел, возле "Эльдорадо" вчера вечером шли, за ручки взявшись.
– А Лиза знает?
– Че? Обрадовался? Нет, не знает твоя "любовь" еще ничего. Я пока один знаю.
– Да ладно тебе - "твоя любовь".
– А че? Все знают, ты по Лизке с пятого сохнешь.
– Слушай, Косой, ты насчет Нельки никому. Лизке, главное, не сболтни.
– Я че, придурок? Сам понимаю, Лизка Нельке за Витька, ты уж извини, глаза выцарапает.
– Извиняю. А ведь они подружки.
– Да, дела.
Жорка затянулся и красиво выпустил дым колечком, глядя в окно.
– Косой, так кого вы с Махаем не поделили?
– Натаху.
– Наташку? Зайцеву?
– Не, Лебедеву.
– Из девятого "Б" что ли?
– В том-то и дело.
– Да, "бэшки" своих чужим не любят уступать. А че у тебя с ней было?
– Да, понимаешь, сама клеилась. Жорочка, пойдем в кафе, пойдем туда, пойдем сюда.
– Лебедева - девка фигуристая. Но наша Наташка лучше. Наши Наташи всех Наташ краше.
– Клево. Сам придумал?
– Сейчас вдруг пришло.
– Клево. Как это у тебя? Наши Наташи всех Наташек краше.
– Наташ краше.
– Один черт.
– Жорка заржал.
– Ладно, короче. Я с ней неделю гулял. А вчера Махай с Савой и Борискиным подрулили. И Сава так нагло: "А ты знаешь, что Натаха - девчонка Махая"?
– Я говорю: "Пусть сама выбирает". А Махай мне раз - в торец. Тут кто-то их спугнул.
Жорка снова затянулся и посмотрел в окно. Егор тоже поглядел - за окном все еще было темно. Посмотрел на часы - восемь.
Вдруг дверь в туалет открылась, и на тебе: Махай, собственной персоной!
– Махай!
– Жорка сплюнул и кинул окурок в корзину.
Махай - чернявый, худой, жилистый, так и застыл на пороге. А за его спиной были видны Таня с Лейлой.
Махай закрыл дверь. Жорка шагнул к нему.
Жорка схватил Махая за рубашку.
– Ну че, пойдем, поговорим, пацан.
Тот резко сбросил его руки и рванул за дверь. Егор с Жоркой кинулись за ним.
И тут на тебе! Трое: Сава, Борискин и Веревкин - "бэшки". Они их не заметили, а "бэшки" оказывается сбоку, за дверью были. Выследили.
Сразу окружили. Сава - Савельев - у них за старшего.
– Гром, тебя не касается, вали пока цел - Сава осклабился.
Егор не тронулся с места.
– Гром, гляди, достанется, - Сава подошел к Жорке вплотную и схватил его за отворот рубашки, а Махай встал сзади, Егору дорогу к ним перегородили Веревкин с Борискиным.
И тут откуда-то из-за угла вылетел - Макс Ребров - из их, девятого "А", крепкий, мускулистый, говорил, в школу милиции собирается, занимался рукопашным.
Макс схватил Саву за воротник рубахи и крутанул. Сава аж осел.
– Валера!
– закричал кто-то.
Новый историк по просьбе Екатерины Великой иногда проверял на своем этаже порядок. Его кабинет размещался посередине этажа. Валера стоял в коридоре. Все бросились от него в другую сторону.
– Атас!
– вдруг закричал кто-то, - Колян!
Колян выскочил из коридора справа, со стороны лестницы.
Все шарахнулись в другую сторону, пролетели мимо Валеры, он схватил было Борискина, но тот быстро вывернулся и помчался за всеми. Последним убегал Громов.
Егор рванул с места, но не как все, мимо историка, на правую лестницу и на второй, чтобы скрыться в их собственном кабинете, а на привычную левую. Снизу кто-то поднимался. Егор испугался, что это второй охранник, пришедший сменить Коляна, и побежал не вниз, а наверх, на четвертый.
Бежал ли за ним Колян, он уже не видел, и не оглядывался. Лестница была крутой, но он разом преодолел марш четвертого этажа.
Куда теперь?! Этаж был пуст и темен. Громов рванул вперед, в эту темноту, мелькнули и пропали три окна, справа открылся совсем темный коридор, и Егор свернул туда. Побежал, увидел налево темную дверь, инстинктивно дернул ручку - и оказался в залитом светом помещении.
– Тебе что, мальчик? - спросила незнакомая женщина, в очках, сидевшая слева за перегородкой.
Егор увидел, что попал в библиотеку.
– Перенесли, - подумал он.
– Ну что, вспомнил?
– улыбнулась библиотекарь.
Ее нарядный вид - синяя кофточка и белая блузка - его успокоили.
– Мне это. Трагедии, - сказал Егор, еще тяжело переводя дыхание.
– Шекспир?
– спросила женщина в очках.
– Точно.
– Наверное, "Ромео и Джульетта"?
– Да, - Егор обрадовался: вот и книжка нашлась!