Тени и зеркала
Шрифт:
— Простите, я должен идти. Скоро вернусь, — бросил он, почти выбегая из библиотеки.
Подоспел он как раз вовремя — даже с первого раза докричался до глуховатого старика в караулке, чтобы он поднял ворота и опустил мост. В окрестностях было тихо — никаких чужаков, никто не трубит тревогу… Но почему же тогда не покидает отвратительное чувство, что Хаос пора вызывать?…
Альен выбежал из ворот, ещё издали заметив двух всадников, мирно скачущих бок о бок в сторону замка. Они подъехали со стороны леса — согбённый старик в гербовом плаще и статный, широкоплечий здоровяк
— Прочь с дороги! — крикнул лорд Тоури, увидев Альена на мосту: всем троим здесь было не разойтись. Альсунгский воин наклонился к нему, о чём-то спрашивая; старик забормотал в ответ — торопливо и испуганно… Альен ощутил, как в нём волной поднимается омерзение.
— Подойди и поговори со мной! — крикнул он в ответ. Слова повисли облачками пара в холодном воздухе. Лорд Тоури, выругавшись, остановил лошадь и неуклюже спустился на землю, едва не запутавшись в стременах.
— Это что ещё за новости, мой возлюбленный сын? — выплюнул он, кособоко двигаясь в сторону замка. Альен только теперь заметил, как сильно он хромает. Он знал, что когда-то это вызвало бы жгучее желание обнять его — и такой же жгучий страх перед ответным равнодушием.
Когда-то, но только не сейчас.
— Хотел спросить у тебя то же самое. Куда ты ездил? Кто это?
— А сам не догадаешься? — новая ядовитая ухмылка. — Ты же у нас такой умный. Ну как, жаль осознавать, что зря паясничал здесь эти дни? Думаешь, я не слышал, что ты творил на чердаке пару ночей назад?… Я говорил, Альен, но ты не слушал. Говорил, что эти стены не нуждаются в помощи колдуна и предателя, осквернителя могил, разбившего сердце матери! По крайней мере, пока я, — он ткнул себя в грудь костлявым пальцем, — ещё жив. Знаю, ты ужасно сожалеешь по этому поводу, но смелости пойти дальше у тебя не хватило… Я даже разочарован, признаться.
— Ты безумен, — с отвращением сказал Альен, глядя прямо в синие глаза, оказавшиеся вдруг так близко. — Ты просто сошёл с ума. Не стоило мне покидать тебя.
— О да, это точно, — с внезапной болью выдохнул отец, хватая его за локоть. Рука у него дрожала. — Не стоило…
— Так кто это? — повторил Альен, от шока даже не пытаясь вырваться. Лорд Тоури ликующе осклабился и отпустил его сам.
— О, всего лишь некто Рольд. Предводитель доблестной альсунгской сотни, которой поручено было взять замок… — он мельком посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что всадник терпеливо ждёт и достаточно далеко. — Мы потолковали и подружились. Он не станет вводить в Кинбралан своих людей.
— И ты ему веришь? — дрогнувшим от презрения голосом уточнил Альен. Происходило нечто настолько абсурдное, что ему хотелось истерически смеяться. — Ему, а не мне? Да ты на моих глазах называл их собаками и скотами!
— Больше скажу тебе, сынок, — прошептал старик, запуская всё ещё трясущуюся руку за пазуху. — Я по-прежнему так считаю… Вот потому ты и не прижился при дворе в Академии, как Мелдон: никогда не понимал таких вещей. Это политика, дорогой мой, — он достал аккуратный и тугой свиток, в который была вложена маленькая сеточка из разноцветных шерстяных нитей. — Всего лишь политика… Твой ум философа здесь не на пользу.
— Альсунгское
— Наш экземпляр договора, — подтвердил его мысль отец, бережно разворачивая свиток. — Хочешь взглянуть?
Альен даже не очень удивился, увидев знакомые пункты. До мелочей просчитанные, составленные по всем правилам дипломатического искусства — те самые, что он подсказывал Дарету все эти дни, над которыми размышлял сам. По сути дела, ультиматум королеве Хелт — но в очень вежливой форме, слишком хитро сооружённый для альсунгских мозгов. Хорошо, что законы Ти'арга позволяют сделать это в обход королевских указов… Внизу стояла каллиграфическая подпись лорда Тоури.
— Дарет, — вздохнул он, вспоминая кривящееся от отчания лицо брата, когда он не мог до чего-нибудь дотянуться без посторонней помощи. — Я должен был догадаться.
— Нет, не Дарет. Моя милая Мора, только и всего, — пояснил лорд, победным жестом свёртывая договор. — Должен признать, это почти гениально — купить свободу Кинбралана землёй самого Кинбралана. Я никогда не знал, что под нашим Синим Зубом, — он ткнул пальцем в скалу за замком, — столько всего полезного: камни, золотая жила… Сам догадался или твой гном копался там по ночам? — и он расхохотался, довольный шуткой. Мохноногий конь альсунгца в нетерпении фыркал. До Альена доносились голоса за спиной — у замка собирался народ.
Значит, Мора. Что ж, это лучше, чем Дарет. Отец прав: наивно было думать, что договор удастся скрыть от неё. И что она, перепуганная дурочка, не побежит рассказывать «милорду» об «измене»… Хотя какая теперь разница?
— Просто магия, — сказал Альен, мысленно уже прикидывая лучшее время для отъезда. — Просветил землю поглубже… Ты прав, опыт в некромантии мне пригодился, — добавил он, не отказав себе в удовольствии упиться страхом на этом лице — хоть напоследок. — Но некоторых мертвецов, кажется, не поднять никакой некромантией…
— Точно, Альен, — негромко согласился лорд. — Это действительно так. Рад, что ты это понял. А теперь пропусти нас. И лучше… лучше уходи.
— Не сомневайтесь — уйду… Милорд.
Совладав с собой, Альен насмешливо поклонился, развернулся и зашагал к воротам — уже не своим. Он задумался над тем, под каким именем вошёл бы в хроники этот безнадёжно чужой ему человек — Лорд, Сдавший Собственный Замок? Каких только глупостей не бывает в жизни. Страшных глупостей.
Вечером, уже почти ночью, когда Альен укладывал вещи, кто-то робко поскрёбся в его дверь. Он вздохнул — прекрасно знал, кто это.
— Войдите.
Мора вошла, приподняв подол платья, чтобы не везти его по порогу — она всегда так делала. Она была бледнее и как-то меньше обычного, но зато с с серьгами из фамильного золота в ушах. Альен вспомнил, что раньше их носила мать — те самые, с рубинами, похожими на кровавые капли. Он отвернулся, сухо спросив:
— Чем могу помочь?
— Вы уезжаете? — хрипло спросила Мора, плотно закрывая за собой дверь. Альен догадался, что сегодня она долго плакала. Ничего, пусть тоже знает, каково это — предавать. Опыт, необходимый для человечества.