Тени и зеркала
Шрифт:
Растерянный, одинокий, он побрёл вдоль бухты. С одной стороны скалились остатки крепостной стены, с другой — бескрайние массы воды. И никого, кто мог бы хоть что-нибудь посоветовать. Сесть бы сейчас в одну из этих лодчонок — и грести, грести, пока не выбьешься из сил, пока берег не пропадёт из виду… И где-нибудь там, далеко на западе, начать новую жизнь.
Ривэн усмехнулся, оборвав дурацкие мысли. Совсем он что-то разнюнился, так нельзя… Ну да, упустил леди Синну. Да, подвёл лорда. Но руки-ноги, слава богам, при нём, а это главное. Даже альсунгцы пока не тронули — эти горы железа, от одного взгляда на которых
Нет, решено: в бездну памятные монеты и ленточки. Серебро создано, чтобы тратить его — или копить, на худой конец. Но никак не таскать за пазухой. Леди Синна сделала свой выбор, а он сделает свой.
Воровато оглядевшись (никто не видит?), Ривэн снял мешочек с шеи и швырнул его в море — с размаху, чтобы наверняка. И быстро пошёл дальше, чтобы не было соблазна искать…
Значит, камень королевы Хелт?… Нервно облизнувшись, Ривэн покачал головой. Дерзкая затея. Дерзкая — даже слабо сказано.
И всё же… Что такое жизнь без риска? Бесплодное нытьё — или скука в приютских стенах. К тому же теперь у него навалом свободного времени, чтобы составить план. Да и терять особо нечего.
Грустно усмехнувшись, Ривэн взвесил в кармане кошель. Что ж, настала пора отведать хаэдранского эля.
ГЛАВА XXVI
Альен проснулся рано, хотя устал так, что думал — не откроет глаза целую вечность. Всё тело ныло, а во рту стоял неприятный привкус от вчерашнего голода. «Дома стены помогают» — какая же всё это чушь…
Он развернулся на спину, вздрогнув от промозглой сырости в воздухе. Вот они, каменные стены, кое-как задрапированные выцветшей тканью, облезшая позолота на столбиках кровати, старинной формы стрельчатое окно… Часы на столике, впрочем, давно встали, а в углах всё та же паутина. Замок за последние годы, видимо, просто потонул в ней — как и в пыли.
Замок. Кинбралан.
— Я дома, — произнёс Альен вслух и горько усмехнулся. Такая простая и сложная, совершенно пустая по сути фраза. Сколько таких в любом языке — слов, за которыми ничего. Что-то вроде «Я рад тебя видеть» (привет Гордигеру), или «Чудная сегодня погода», или «Всё будет хорошо». А ещё — «я люблю тебя, ненавижу тебя, горжусь тобой»…
Старые камни, старая любовь и ненависть. Долгие века власти, древняя кровь, и во всём — никакого смысла.
Прав был Фиенни: только свобода имеет значение. Свобода и знание.
Или всё-таки нет?…
С большим, чем обычно, усилием Альен вытащил себя из постели. Скоро явятся слуги, но он отвык от них и вообще всегда терпеть не мог, когда кто-то одевал его по утрам — будто немощного. Лучше успеть до них. И надо бы привести себя в порядок перед тем, как идти говорить с отцом… Губы Альена, почти вопреки воле, снова растянулись в ядовитой ухмылке. Униженно просить о том, чтобы ему позволили вытащить их из беды… Отец всегда был таким: любил смотреть на чужое унижение. Особенно его, Альена. Стоит ли отказывать старику в таком невинном удовольствии.
Ополаскивая лицо в застоявшейся воде и копаясь в изъеденных молью вещах (даже дверца ветхого шкафа болталась на одной петле; поморщившись, Альен прошептал заклинание, и она со щелчком вернулась на место), он размышлял. Раскладывал мысленно «табличку
Какой из квадратиков будет верным? Везде есть минусы, и их больше, чем плюсов. И почти любой вариант ведёт к поражению.
А если альсунгцы дойдут до Академии, в их власти будет весь Ти'арг. У лорда Тоури всё равно не хватит сил сопротивляться — так есть ли смысл?…
Альен вздохнул, рассеянно отряхивая от пыли чёрно-серебряную бархатную куртку. К нему вернулись мысли о байках про взятие Хаэдрана, и ещё — куда более мучительные — о королеве Хелт. Противник тоже владеет магией, вот в чём беда. Может быть, хуже, чем он, но главное преимущество утрачено. А о простой военной защите и речи идти не может — от укреплений ничего не осталось, в замке ни одного стоящего рыцаря… Кто здесь способен защищаться — Гордигер, ловчий, повар с кухонными ножами?… Нужно хотя бы осмотреть оружейную, вдруг там завалялась хоть пара арбалетов… Альен поставил галочку в мысленном списке.
Он тщательно расчесался и даже спрятал до поры самые жуткие на вид амулеты. Настало время «производить приятное впечатление». От одной этой фразы Альену всегда хотелось публично посходить с ума — ну, хотя бы превратить чернильницу в паука или порисовать лягушачьей кровью на стенах. Интересно, поэтому толпы аристократичных кузин когда-то находили его невыносимым?…
Из-за двери послышались тихие шаги. Настолько тихие, что, казалось, кто-то крадётся на цыпочках. Альен оценил расстояние: лестница, причём довольно далеко, пара лестничных пролётов. Пока можно не беспокоиться.
— Значит, оружейная, конюшня, стены, вал… — пробормотал он, вычищая грязь из-под ногтей. Не хватало только что-нибудь забыть. Хотя и это не так уж страшно — Горо слишком трепещет перед ним, чтобы насмехаться. Остальных братьев он пока не видел, но с ними тоже не должно возникнуть проблем… Лишь отец остаётся, как всегда. Альен, конечно, не воин, но с мечом и ножами обращаться умеет. А в Кезорре ему довелось даже пожить в осаждённом городе — так что он знаком с ситуацией изнутри… Но отец ведь никогда не поверит. Как и тому, что он лично изучал осадные машины и превосходно владеет боевой магией. Отец наверняка считает, что предел его возможностей — забавляться, оживляя дохлых ворон. — Припасы, бойницы, стена…
— Библиотека, — раздалось возле двери приятным полушёпотом. Пришедшая явно рассчитывала на неожиданность: в голосе слышался смех. — Не забудьте про библиотеку.
Альен обернулся, вежливо улыбаясь. Не Алисия, конечно — та бы топала, как десяток агхов, — а всё остальное его не интересует.
Но удерживать улыбку подольше он не стал. На пороге стояла та самая кареглазая женщина из зала — чужая, не из семьи. И — почему-то — явная любимица отца. Она пришла в домашнем платье, но (на вкус Альена) слишком вульгарном — цветастом, с глубоким вырезом. Типичная молоденькая леди из захолустного замка, которая живёт вышиванием да сплетнями из ближайшего города. Или нет?…