Тени и зеркала
Шрифт:
Невысокая, мягко-округлая, женщина робко улыбалась и оглядывала комнату большими карими глазами, по-телячьи невинными. Зато на самого Альена смотреть избегала — и вспыхнула, когда он равнодушно поцеловал кончики её пальцев.
— Доброе утро, миледи. Почему Вы сказали мне о библиотеке? Не в моих привычках о ней забывать.
— Можете звать меня просто Морой или сестрой, милорд Альен, — как бы извиняясь, пробормотала она. — Я жена Дарета.
Дарета… Значит, рохля Дарет, совсем юнец, успел жениться, да ещё на такой видной барышне. Мимоходом Альен удивился. Он
— Очень рад наконец познакомиться. Я не знал, что Дарет женился.
— Почти год назад, милорд, — она смущённо заправила за ухо каштановую прядь и зачем-то добавила: — Мы счастливы.
— Я рад, — осторожно повторил Альен, не зная, что ещё на это сказать. «Рад, что вы не умираете со скуки»?
— Я сказала о библиотеке, потому что подумала — вдруг она понадобится Вам… Вы ведь, я слышала, хотите защитить замок от… — она не договорила, испуганно замолчав, и украдкой бросила восхищённый взгляд на его перстень с чёрным камнем. Альен наблюдал за ней с толикой жалости и в то же время — невольно — наслаждаясь произведённым впечатлением.
— Конечно, я загляну туда, леди Мора, хотя когда-то перечитал её всю, — сказал он, изобразив родственное тепло в голосе. — Не думаю, что с моего… отъезда в ней были какие-нибудь пополнения.
Глаза Моры округлились и стали ещё больше; Альен вдруг с лёгкой брезгливостью заметил, сколько на ней дешёвых жирных белил и туши. Бедняжка, её бы на пару недель ко дворам Энтора или Вианты… А ещё лучше — в Долину, смыть всё это и научить грамотно разговаривать.
Что за странные мысли лезут в голову?… Это всё от усталости и волнения.
— Что Вы, были! Раньше, до этой ужасной войны… Дарет часто покупал книги. Он такой умный… Не такой, конечно, как Вы, — Мора окончательно залилась краской и совсем по-девчоночьи прикусила пухлую губу. — Я вообще-то пришла передать, что Дарет ждёт Вас… Он завтракает отдельно, у себя. И очень хотел Вас видеть.
— Он? А любимая жена что, не удостаивает его по утрам своим обществом? — шутливо переспросил Альен — и неожиданно натолкнулся на огромную печаль в её лице.
— Я не могу, милорд, я должна составлять компанию Вашему батюшке… Как он желает. Все в замке трапезничают отдельно… Уже давно.
Покои Дарета, конечно, находились теперь не там, где помнил Альен — не в детском крыле замка. Он выбрал себе скромную северную башенку с видом на горы. Сыроватое, как и весь Кинбралан, но довольно уютное место, если не считать дурной славы: по легенде, в этой башне первого лорда Тоури, Робера, заколол его собственный сын. В детстве Альен частенько играл здесь — в одиночку или с Алисией. Пустота башни навевала приятную жуть — особенно душными летними днями, когда часы тянутся и тянутся, а их нечем занять, кроме странных фантазий.
Теперь здесь всё было иначе, во вкусе Дарета: помпезные гобелены на стенах — в основном со сценами поединков, почерневшие серебряные канделябры вместо факелов, начищенные
— Вот здесь, — Мора, слегка запыхавшись, обернулась к Альену на одном из пролётов и чуть не налетела на него. Сразу, конечно, жутко смутилась и рассыпалась в извинениях.
— Ничего, — с сухой усмешкой сказал Альен, придержав её за талию. И вдруг обнаружил, что рядом с этой дамочкой ему как-то проблематично думать об «узах духа»…
— Только Дарет… Я не предупредила Вас, милорд, — прошептала она, толкая тяжёлую дверь. — Он не хотел, чтоб Вы знали заранее… Прошу Вас, помягче… То есть… Он всё ещё переживает.
И, задохнувшись в смятении, убежала — наверняка ублажать трескотнёй старика-лорда. Альен сначала ничего не понял из её оговорок, но всё же догадался раньше, чем увидел брата. Так вот почему тот не спустился вчера встретить его — а вовсе не из-за старой злости…
Дарет полулежал на огромной кровати, опираясь спиной о груду подушек, под шерстяным одеялом — хотя камин был жарко натоплен, а в небольшой комнате стояла жара. Он выглядел, вопреки годам, ещё старше Горо, вместо густой тёмной шевелюры на голове появилась плешь, а на впалые щёки было больно смотреть. Худоба его вообще поражала: даже у голодных бродяг Альен редко встречал такие по-птичьи торчащие ключицы и кости рук. А судя по пышущим здоровьем Горо, Алисии и Море, в Кинбралане отнюдь не голод.
В отличие от разорённых альсунгцами деревень.
— Альен! — слабым голосом воскликнул Дарет, откладывая книгу. — Поверить не могу, что мы снова увиделись!.. Подойди, дай обнять тебя.
Он с усилием приподнялся навстречу, но нижняя часть тела осталась неподвижной; это не укрылось от Альена. Принуждённо улыбаясь, он присел на край постели. На прикроватном столике ждал заботливо собранный, но нетронутый завтрак: ветчина, хлеб, вино и поздние фрукты, — но теперь совершенно не манил.
— Ты… болен, Дарет? — тихо спросил Альен, наблюдая, как вымученная радость испаряется с худого лица. Лучше уж обговорить это сразу, чтобы потом не травить. — Мне ничего не писали, я не знал.
— Ноги отказали, — Дарет кивнул на них, как на что-то неодушевлённое. — Через неделю после свадьбы, можешь себе представить?… Вот так теперь… Калека. Прямо как дядя Эдингар, помнишь его?…
— Нужно было сообщить мне, — помедлив, сказал Альен; в нём закипал новый приступ гнева на отца. — Я мог бы помочь. Правда. И Отражения могли бы.