Тени войны
Шрифт:
Такие прогулки он предпринимал еще несколько дней подряд и скоро научился узнавать шпиков в лицо даже в плотной уличной толпе. Но вот какое дело: Мориса не покидало ощущение, что кто-то еще неотступно следует за ним по пятам, не заметный ни Морису, ни болтающейся на хвосте четверке соглядатаев.
Это ощущение появлялось и проходило, и однажды, теплым солнечным утром, Морис вышел из дому с серьезным намерением как следует погонять своих подопечных. Он резво зашагал от самых своих дверей и, лавируя между редкими еще прохожими, завернул за ближайший угол. Спиной чувствуя, что за ним бегут, свернул в один, а затем еще в один переулок. Сзади громко топали и сопели. «Это хорошо, очень хорошо», — мысленно похвалил Морис своих преследователей. И пустился бегом, петляя по узким улочкам, как заяц. Наконец, оказавшись в совершенно незнакомом месте, беглец последний раз завернул за угол и, моментально скинув красную накидку, набросил ее на себя зеленой изнанкой кверху. Затем он очень эффектно сгорбился и поплелся разбитой старческой походкой.
Вскоре мимо него пробежали шпики. Не обращая внимания на старика, они покрутили головами и повернули назад. Морис слышал, как они о чем-то спорят. Наконец, придя к общему мнению, вся четверка куда-то помчалась. А Морис свернул в очередной переулок и с облегчением распрямился. «Ну вот, — подумал он. — Теперь можно и сматываться. Только куда это я забрался?»
Морис шел по заброшенному старому двору. Окна домов были выбиты, и из них несло плесенью. Света было мало, а небо виднелось в квадрате, очерченном каменными стенами.
Под ногами громко хрустели глиняные черепки, их хруст многократно отдавался в каменном колодце двора. «Эхо», — подумал Морис. Он шел, запрокинув голову и рассматривая мертвые здания. Здесь, в этом заброшенном дворе, было довольно-таки жутко, и, чтобы как-то приободриться, Морис начал насвистывать мелодию. Это была старая, хорошо известная песенка. Внезапно Морис забыл мотив и остановился. Его свист мгновенно растворился в темных окнах. Никакого эха не было. Морис резко обернулся — возле входа во двор хрустнули черепки.
— А-а-а! — закричал Морис и помчался к выходу на улицу. В проулке тоже побежали. Морис прибавил ходу, но невидимка успевал повернуть за очередной угол, когда Морис уже готов был его увидеть. Неожиданно он споткнулся и упал на мостовую. А за углом, куда ускользнул неизвестный, послышался шум и непонятный треск.
Наконец Морис поднялся на ноги и, хромая без всякого притворства, вышел на улицу. Прямо на мостовой, с зажатыми в руках боевыми иглами, лежали тела четырех шпиков. По всей вероятности, они пытались задержать того, кто убегал.
Морис нагнулся над телами погибших. «Чем это их так?» — подумал он, рассматривая кровоточащие раны. И тут что-то блеснуло в щели между камнями мостовой. Морис осторожно поднял маленький предмет и не поверил своим глазам. Это была девятимиллиметровая гильза от автоматического пистолета.
42
По желтой шероховатой стене садового домика, оставляя мокрый след, сползал гигантский прозрачный слизняк. Добравшись до края, он завис на хвосте и, помедлив, плюхнулся в зеленую лужу, потревожив рой жирных откормленных мух. Они тревожно загудели и заметались в липком зловонном воздухе.
Из полусгнившей кучи поваленных деревьев выскочило существо на двух ногах, с телом, покрытым лохмотьями кожи. Громко сопя через жаберные щели, оно запрыгало по лужам, загоняя маленького, коротконогого зверя. Бросок — и началась возня в илистой яме. Вскоре добыча была поймана, сдавленно пискнув, она испустила дух. Охотник поднялся с колен и, вывернув наизнанку свой желудок, внимательно его осмотрел. Затем извлек оттуда маленький отбеленный скелет и отбросил в сторону, а на освободившееся место бережно положил тушку добытого зверя. Желудок сомкнулся, и существо, удовлетворенно посопев жабрами, зашлепало по лужам к полуразрушенной каменной стене. Уродец нашел место с самой теплой грязью и погрузился в нее с головой, чтобы поспать до наступления ночи.
Буферная зона жила своей жизнью, неумолимо губя любые проявления разумного. Это был мир, не подвластный каким бы то ни было законам. Когда-то один необдуманный шаг породил на этой планете людей, города, языки в искусственной попытке за короткие мгновения пройти тот путь, который требовал миллионов лет. И чем больше этот чуждый здесь разум пытался подчинить все своей воле, тем быстрее разрасталась опухоль буферной зоны. Природа протестовала против непонятной ей логики и упрямо уравновешивала несовершенство, доводя его до полного абсурда.
На берегу небольшого озера, потрескивая смолистыми сучьями, горел костер. Возле костра сидел человек и пристально смотрел на синеватое пламя. Этот несчастный был изуродован огромным горбом, из которого росла единственная рука. Она свешивалась перед лицом человека, делая его похожим на скорпиона.
От воды подул ветер. Кроны деревьев зашумели листьями и заскрипели трущимися друг о друга ветками. Живущие в кронах зверьки, не удержавшись, стали со стуком падать на землю, точно переспевшие яблоки. Человек у костра прислушался и, поднявшись на ноги, пошел к ближайшему дереву. Заслышав его тяжелые шаги, зверюшки закопались в грунт и затаились. Тогда охотник пригнулся к самой земле, и его подвижный нос зашуршал по сухой листве. Мышцы горба напряглись, мощная рука легко вспорола толщу дерна.
Поймав добычу, человек-скорпион аппетитно захрустел нежными косточками, не замечая темного силуэта, застывшего позади него. Силуэт сделал шаг, и, словно почувствовав его движение, человек повернулся.
С дерева сорвался плод. От удара о землю он раскололся, и во все стороны брызнула сочная мякоть.
Человек потянул носом воздух, но, не заметив опасности, отвернулся и продолжил ужин, а безликий силуэт за его спиной сделал еще один шаг и взмахнул острой конечностью. Удар едва не снес человеку-скорпиону голову, и тот безмолвно повалился на траву. Его убийца еще какое-то время постоял возле остывающего тела, а затем снова растворился в темноте.
Обдирая руки и ноги об острые камни, Морис лез все выше, стараясь не думать о том, какая под ним высота. Один раз он все же посмотрел вниз, где, задрав головы, стояли его преследователи. «Должно быть, оттуда я кажусь беспомощной букашкой…» — не к месту подумал Морис и снова посмотрел вниз.
Его преследователи что-то кричали, размахивали руками, но лезть на стену не хотели. И не решались пускать в ход пращи. Морис на это и надеялся — ведь он был нужен Аххе живым. Посовещавшись, отряд спешно двинулся в обход, надеясь перехватить беглеца на самой вершине.