Тени заезжего балагана
Шрифт:
– Яно был сиротой и жил один, потому с тем, чтобы всё замять, не должно возникнуть сложностей. Мои люди устроят всё так, что его похоронят под другим именем, и никто ни о чём не узнает.
– Дело ваше, – сдержанно ответил Китохара и оглядел присутствующих. – Вижу, вы настроены серьёзней некуда, раз собрались полным составом.
– Мерзавцы должны ответить за содеянное, – прорычал Охара под молчаливые одобрительные кивки своих соседей.
– Бесспорно. Только сильно не увлекайтесь, – Китохара достал из рукава платок и утёр вспотевшую шею. – Кого-то из виновников вам всё равно придётся
– Всё будет, – мрачно проговорил Итиро. – Ещё до Обона ты закроешь это дело и пойдёшь возносить хвалу почтенным предкам.
– Оч-чень на это рассчитываю.
***
Совещание продлилось ещё какое-то время. Прежде чем разойтись, собравшиеся сошлись на том, что этим вечером Ёсио Морита и Ооно с парой своих самых доверенных людей проведут небольшую разведку в балагане и встретятся с его хозяином.
– Если этот Рюити Араки и впрямь окажется колдуном, мой помощник Мидзогути сразу его раскусит, – с уверенностью заявил Ооно, кивнув в сторону своего молчаливого спутника. – От него ещё никто не уходил.
Мидзогути сдержанно поклонился, а потом снова застыл, словно происходившее на собрании его ничуть не касалось.
Чтобы раньше времени не спугнуть колдунов, решено было сохранять в тайне участие Ооно и его помощника в этом деле. Они должны были снять форму и все знаки отличия, которые могли бы выдать их. Ёсио и его люди собирались на всякий случай пронести в балаган оружие: стоило подготовиться к тому, что колдуны могли оказать сопротивление. Якудза всегда старались просчитать все возможные ходы противника – так можно было отделаться малой кровью.
Когда все разошлись, в комнате кроме самого Итиро остался только Ёсио. Томоко и остальная прислуга отправились провожать гостей.
– Раздобудь мне к вечеру какую-нибудь простую одежду, чтобы не бросалась в глаза, – велел Итиро.
Ёсио нахмурился.
– Вы что же это, никак с нами собрались?
– Если я прибуду в балаган как глава клана Аосаки, то мне и продохнуть не дадут, сам понимаешь. А вот простому якудза на посылках будет куда проще разнюхать что-то, скрытое от посторонних глаз.
– Простите, оябун, но я не думаю, что это хорошая затея. Мы не знаем, чего ожидать от этих колдунов, и подвергать вас такой опасности…
– Пока этот балаган здесь, мы все в большой опасности, – не дал ему договорить Итиро. – К тому же, сегодня там будет Уми. Если я смогу приглядывать за ней, мне будет спокойнее.
– Так, может, вообще не стоит брать её с собой? Пускай остаётся в усадьбе, под защитой наших ребят и этого болтливого монаха. Заодно и проверим, так ли он хорош, как похваляется.
Итиро и хотелось бы согласиться с ним, но, увы, он хорошо знал характер своей дочери.
– Я уже пообещал ей, что она сможет поехать. Если в последний момент вдруг всё сорвётся, мы не сможем избежать лишних вопросов. Я не могу допустить, чтобы она оказалась вовлечена в это дело. К тому же прямой запрет лишь раззадорит её, и она проберётся в балаган без нашего ведома. А так она хотя бы будет под
Во всяком случае, он очень хотел бы на это надеяться. Дело было вовсе не в том, что Итиро не доверял Ямаде. Монах произвёл на него приятное впечатление, даже несмотря на не самые удачные обстоятельства их знакомства. Впервые с того момента, как он узнал о смерти Окумуры, Итиро почувствовал страх. Ведьма Тё была самым опасным противником, с которым Итиро когда-либо доводилось сталкиваться. Она владела силами, неподвластными обычному человеку, и оттого Итиро в полной мере сознавал свою уязвимость перед ней.
Однажды они с Окумурой недооценили ведьму и им пришлось дорого заплатить за эту ошибку. Они многого лишились – Окумура даже поплатился жизнью за то, что осмелился пойти против колдуньи. И теперь настала очередь Итиро сражаться до самого конца – или умереть.
Но сначала следовало уберечь то, что было особо дорого сердцу. Если с его дочерью что-то случится, Итиро никогда не сможет простить себе этого.
– Отсылай Уми домой сразу после окончания представления, – велел он Ёсио, прежде чем покинуть комнату. – Когда все гости покинут балаган, мы начнём действовать.
Уми
До самой усадьбы с Хаяси они с Ямадой едва ли перемолвились и парой слов. Монах был бледен и выглядел подавленным: похоже, колдовство, благодаря которому они незамеченными выбрались из особняка Окумуры, потребовало немало сил.
Хотя, если так подумать, Ямада притих сразу после того, как обнаружилось старинное зеркало. Стоило ему один раз заглянуть в него, так его всего перекосило от страха. Уми догадывалась, что это могло быть связанно с тем, что тень Ямады менялась – как тогда, в святилище Поющих Сверчков. Огромные крылья за нечеловечески огромным силуэтом, больше похожим на тень древнего духа…
Но доискиваться правды Уми не собиралась – только не теперь, когда её и так окружали сплошь тайны да загадки, от раздумий над которыми у неё начинала трещать голова.
Без Томоко, которая увела с собой большую часть прислуги, в усадьбе было непривычно тихо. Духи тоже не показывались. Уми наудачу позвала О-Кин, но дзасики-вараси не отозвалась. Значит, непростой разговор о запечатанной силе придётся отложить на потом. Не сказать, что Уми сильно огорчилась вынужденной отсрочке: она так устала, что ей хотелось улечься на футон и проспать до следующего утра. Но умом она понимала, что этому не бывать. Ей стоило немалых трудов уговорить отца отпустить её сегодня в балаган, и потому Уми не могла упустить возможность осмотреться и разобраться, что же на самом деле там творилось.
Они с Ямадой условились встретиться в чайной, когда пробьёт час петуха. У них ещё оставалось достаточно времени, чтобы немного отдохнуть и привести себя в надлежащий вид.
Лишь оказавшись у себя, Уми вытащила из-за пазухи портрет, который тайно вынесла из спальни дядюшки, и снова вгляделась в знакомые черты изображённого на нём мальчика. В том, что это был Дзёя, сомнений не оставалось. Но почему же за столько лет дядюшка Окумура ни разу не обмолвился и словом о дружбе Уми с его сыном и о том, что стало с мальчиком?