Тени заезжего балагана
Шрифт:
Монах смотрел на неё, словно чувствовал, в каком направлении движутся мысли Уми. И она заговорила, пытаясь облечь в слова то, что беспокоило её больше всего остального:
– Разве может нечто настолько могущественное, как стихия, подчиняться слабой воле человека?
– Конечно, нет, – ответил Ямада. – Поэтому мы не пытаемся подчинить, а обращаемся за помощью. Меняем силу на силу, если говорить по-простому.
– Гармония? – Уми догадалась, к чему клонил монах, и тот кивнул, улыбаясь.
– Вы быстро учитесь, молодая госпожа Хаяси.
– Вот и я говорю, с её обучением не будет
После этих слов старика лицо Ямады тут же помрачнело. Так блики солнца на водной глади прячутся, стоит только на небо набежать плотной туче, готовой вот-вот пролиться дождём. Была ли столь резкая перемена настроения Ямады связана с той тайной, которую он столь ревностно оберегал? Уми чувствовала, что не всё было так просто. Быть может, однажды ей удастся добраться до истины. Но прежде следовало подумать о более насущных вещах.
Например, о том, чтобы избавиться от смертельно опасного проклятия.
Тем временем Ямада достал из рукава коробок спичек. Дзиэн же продолжал перекатывать в руках мешочек, вот только теперь глаза его были закрыты, и он что-то тихонько бормотал себе под нос:
– О, Тсути-я, – разобрала Уми уже знакомое ей слово. Она слышала его у сгоревшего святилища Поющих Сверчков, когда старик призывал на помощь силу земли. Теперь, похоже, он делал то же самое.
Ямада чиркнул спичкой о коробок, и на её кончике заплясал яркий огонёк. Монах положил спичку себе на ладонь, и огонь ласково облизал его кожу, не причиняя ей никакого вреда.
– Такиби, взываю к твоей силе, – вполголоса произнёс Ямада, прикрывая веки. Огонь разгорелся ярче, и в нём то и дело начали мелькать синие сполохи. Уми так засмотрелась на них, что не сразу заметила, что старик и монах уже открыли глаза.
– Теперь твоя очередь позвать стихию, – проговорил Дзиэн, кивком указав на тыквенную флягу с водой. – Назови её имя, и она явится.
– Э-э, ладно…
Уми занервничала. Как прикажете вызывать воду? Не могла же она просто сказать: «Эй, вода, иди-ка ты…» Нет, на призыв это точно не было похоже. Скорее наоборот. К тому же Дзиэн и Ямада называли стихии земли и огня как-то по-особенному. Тсути и Такиби. Земля и Костёр… Должно быть, у стихий и впрямь были свои имена, известные только колдунам.
Но ведь она-то колдуньей не была и становиться ею не собиралась! Подумаешь, вода пару раз отозвалась на какой-то там эфемерный зов. Но, во-первых, сознательно Уми никого не звала и звать не собиралась. А во-вторых, её спутники, похоже, совершенно не намеревались помогать ей и подсказать имя стихии, к которой нужно было обратиться.
Придётся как-то справляться самой.
Уми пристально уставилась на флягу, пытаясь силой мысли заставить воду проявить себя.
«Давай, ну же!» – Уми стало даже немного жарко от натуги, но фляга и её содержимое оставались недвижимы.
«Мы не пытаемся подчинить, а обращаемся за помощью», – вспомнились Уми недавние слова Ямады. Раз проявленная сила воли не впечатлила стихию, можно испробовать иной способ. В конце концов хуже от этого ей точно не будет. Наверное…
– Помоги мне, –
Имя скользнуло с её губ так же мягко, как водомерка по глади пруда. Глаз Уми так и не открыла, но откуда-то она знала, что стоящая перед ней тыквенная фляга задрожала, и из её горлышка просочилась округлая водяная капля. Уми протянула ей навстречу сложенные лодочкой ладони, и капля мягко опустилась в них. Это было приятнее, чем зажать пойманную бабочку в кулаке, чувствуя, как её крылышки щекочут тебе ладони. Сейчас в руках Уми будто бы билось чьё-то настоящее живое сердце, напоенное живительным синим сиянием. Сильное, но хрупкое: стоит чуть отвлечься и сжать ладони сильнее, как всё закончится…
– У тебя получилось, – словно откуда-то издалека донёсся до неё одобрительный голос Дзиэна. – А теперь попроси стихию помочь тебе справиться с проклятием.
Открывать глаза совершенно не хотелось: перед внутренним взором Уми мелькали яркие синие и лазурные сполохи. Она видела силуэты Дзиэна и Ямады, окутанные этим странным и прекрасным свечением. У каннуси свет был более тёмным и глубоким, словно мерцание ночного неба. А свет Ямады был ослепительно ярким, но рваным, словно какая-то тень то и дело пыталась заслонить его, вытеснить…
Неожиданно грудь сдавила резкая боль: словно кто-то вогнал ей под рёбра нож. Уми не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть: воздух словно встал поперёк горла, будто она подавилась им.
Руки не могли больше удерживать воду, и та вылилась на колени. Синее свечение исчезло, словно его никогда и не было. Уми резко открыла глаза и обхватила себя за горло: от охватившего её ужаса по щекам потекли слёзы.
Что с ней? Неужели она умирает?..
В глазах у неё начало темнеть, но Уми всё-таки успела увидеть, как Ямада потянулся к ней, – словно чувствовал, что она стояла на самом краю пропасти и вот-вот готова была сорваться…
И в тот же миг всё закончилось. Уми надсадно и громко задышала, будто только что оббежала весь портовый квартал из конца в конец. Боль ушла так же неожиданно, как и появилась. По лицу всё ещё текли непрошенные слёзы, и Уми яростно утёрла их рукавом.
– Демоны меня побери, что это было? – всхлипнула она.
– Похоже, будет сложнее, чем я предполагал, – пробормотал себе под нос каннуси.
Уми посмотрела на Ямаду, но тот понурил голову, будто бы старательно избегал её взгляда. Похоже, ни он, ни Дзиэн ничего объяснять не собирались, и Уми почувствовала, как её щеки наливаются гневным румянцем.
– Та сила, которую я пыталась призвать, чуть меня не убила! – в сложившихся обстоятельствах Уми даже не пыталась говорить спокойно. – И вы оба всё ещё считаете, что я не имею права знать, что со мной произошло?
Ямада почесал шею, но головы так и не поднял. Похоже, ему совершенно не хотелось объясняться, и потому эту роль взял на себя Дзиэн:
– Брат Горо предупреждал меня, что кто-то запечатал твою силу, но я полагал, что это могла неосознанно сделать ты сама.
Уми уставилась на каннуси во все глаза. Слова старика огорошили её до такой степени, что весь гнев Уми разом испарился, словно роса поутру.