Теодосия и последний фараон
Шрифт:
«Очень на многое, – про себя добавила я. – Даже простить кого-нибудь».
– Но что представляет собой эта табличка на самом деле? – спросил майор. – И почему слугам Хаоса так хочется заполучить ее?
Я мысленно вступила в короткую, но бурную схватку с самой собой. С одной стороны, я обещала, что никогда никому не расскажу об истинном предназначении таблички. Но с другой стороны, на кону сейчас стояла ни много ни мало жизнь Гаджи, и, по всем моим расчетам, Ови Бубу дорожил жизнью этого мальчика
– Это шифрованная карта, сэр. Карта, которая указывает путь к тайному хранилищу божественных артефактов, которые были спрятаны там древними египетскими жрецами тысячи и тысячи лет назад. Эти артефакты обладают такой мощью, что золотой Шар Ра выглядит по сравнению с ними детской игрушкой.
– Вы это серьезно, мисс Трокмортон? – замер майор Гриндл.
– Серьезнее некуда, сэр. А теперь слуги Хаоса похитили Гаджи в надежде на то, что, оказавшись в таком безнадежном положении, я соглашусь отдать им табличку. Которой, между прочим, у меня уже нет.
– Лучше давайте мы с вами будем надеяться на то, что те люди из храма ничего обо всем этом не пронюхали, иначе они нам кишки выпустят, – сухо заметил майор.
– А разве мы не должны будем сами рассказать им, чтобы попросить вернуть нам табличку?
– Я не намерен передавать эту табличку в руки слуг Хаоса, – не допускающим возражений тоном заявил майор. – С ней они устроят такой шабаш, что всему миру не поздоровится.
– А как же Гаджи, сэр? Мы должны вернуть его. И не только потому, что кто-то считает его последним фараоном. Прежде всего, он мой друг и не раз спас мне жизнь. – К концу фразы мой голос задрожал, и я закашлялась, чтобы прочистить горло.
– Это самая лучшая и благородная причина, – коротко кивнул майор Гриндл. – Давайте-ка уточним кое-что. – Он перевел взгляд с меня на Сефу и спросил: – А это чудо-юдо так и будет сидеть здесь весь вечер?
– Понятия не имею, сэр, – честно ответила я.
Что же касается Исиды, то она пылко влюбилась в лежавшую на полу кабинета шкуру леопарда. Сейчас она сидела возле головы шкуры и, нежно глядя ей в стеклянные глаза, самозабвенно мурлыкала.
Майор что-то пробурчал насчет бродячего зоопарка, потом поднялся на ноги и направился к своим полкам. Сефу перепрыгнул на верхнюю полку и уселся над самой головой майора.
Не обращая внимания на обезьянку, майор начал перебирать лежавшие на нижней полке предметы.
– Кто-нибудь из Змей Хаоса видел эту табличку раньше, не знаете? – спросил он.
– Нет, не видел, сэр.
– Отлично. – Он достал с полки старую, ничем не примечательную каменную табличку, медный тигель, большой брикет пчелиного воска и старинный резец (судя по виду, эпохи Древнего Царства). – Думаю, это сгодится. – Майор заметил, какими глазами я смотрю на резец, наклонился ближе ко мне и тихо сказал: – Когда-то он принадлежал Птаху, мисс
– Как он оказался у вас? – ахнула я. – Разве его место не в хранилище Братства?
– Этот резец был подарен лично мне, на нем не лежит проклятие, он не излучает темную магическую энергию и обладает только созидательной силой.
Ну конечно, ведь Птах был богом-творцом.
– Мисс Трокмортон, – вновь заговорил майор. – Могу я попросить, чтобы вы забрали у вашей обезьянки вон тот тюрбан? Если она наденет его себе на голову, то либо превратится в пепел, либо в нее вселится злой дух. Ни то ни другое нам сегодня вечером не требуется.
– Да, сэр! – Я скакнула вперед и осторожно вытащила потертый желтый тюрбан из цепких лапок Сефу. Но стоило мне положить тюрбан на полку, как Сефу повернулся и схватил маленький бронзовый колокольчик с ручкой из слоновой кости.
– Осторожнее… он мертвого разбудит, мисс Трокмортон.
По тону майора я поняла, что слова «мертвого разбудит» следует понимать буквально, а не в переносном смысле. Я поспешно отодвинула колокольчик подальше и взяла Сефу себе на руки. Он нервно задрожал, но не стал ни нападать на меня, ни вырываться. Более того, прильнул ко мне как маленький ребенок.
Майор Гриндл тем временем возвратился к столу, положил на него взятые с полки вещи, порылся, вытащил чистый лист бумаги и карандаш и спросил, кладя их передо мной:
– Вы могли бы нарисовать, как выглядела та табличка?
– Без проблем. – Я пересадила Сефу себе на левую руку, придвинулась к столу и начала рисовать.
Пока я рисовала, майор перешел к приставленному вдоль стены длинному столу. Исподтишка я наблюдала, как он положил на стол каменную табличку-стелу, придвинул поближе к ней тигель, поставил под ним зажженную свечу, а в сам тигель положил брикет воска.
– Как продвигается ваш набросок, мисс Трокмортон?
Я вздрогнула, покраснела, будто меня застали отлынивающей от работы, и пропищала:
– Почти готово, сэр.
– Прекрасно.
Я быстро закончила рисунок, принесла его майору и сказала:
– Вот, сэр.
Он взглянул на рисунок, и процедил, прищурив глаза:
– Значит, Тот?
– Да, сэр. И Гор. Выглядит так, словно Тот что-то передает Гору, хотя что это за вещь, толком не ясно. А надписи на табличке выполнены не иероглифами, это халдейские глифы.
– Мисс Трокмортон, – укоризненно закатил глаза майор, – неужели вы подумали, что я могу не узнать халдейские символы?
– Простите, сэр.
Нужно заметить, что я быстро перестала смущаться, освоилась и с увлечением наблюдала за работой майора. А посмотреть было на что. Когда весь воск расплавился, майор взял две пары клещей, прихватил ими каменную табличку и опустил ее в воск.
Когда он вытащил табличку из тигля, она оказалась покрыта тонким слоем воска. Майор повторил эту процедуру трижды – теперь слой воска стал довольно толстым.