Теория журналистики в России
Шрифт:
Безусловно, перечень претендентов на статус школы не исчерпывается приведенными примерами. Однако проблема в целом не решается перечислением. Она коренится в точном самоопределении исследовательских коллективов и сообществ и, следом за тем, тщательной классифицирующей обработке массива первичной информации. Некоторые попытки в данном направлении уже были сделаны, но их надо считать только первым приближением к решению масштабной задачи [58] .
В России журналистика – не «будущая» и не «вероятная» область знаний, она не становится научной дисциплиной, а является таковой в течение многих десятилетий, если не столетий. Тому подтверждением служит устоявшаяся практика присуждения ученых степеней доктора и кандидата наук по специальности «Журналистика», филологические и политические науки. За рубежом такой практики нет, за ничтожными исключениями, там, как правило, журналистику относят к социальным наукам или коммуникативистике. К примеру, польский профессор свидетельствует, что в его стране «научные работники, обучающие журналистов, чаще всего получали свои степени по следующим специальностям: политология, социология, история, педагогика, экономика или философия. В Польше только в 2013 г. официально была признана
58
Чернов А. В. Классификация направлений российских исследований массмедиа: проект НАММИ // Российские исследования массмедиа и журналистики в международном контексте / отв. ред. – сост. С. Г. Корконосенко. СПб., 2013.
59
Геруля М. Кому нужен образованный журналист? Об обучении журналистов в Польше // Век информации. 2016. № 3. С. 39.
60
Machado E. From journalism studies to journalism theory. Three assumptions to consolidate journalism as a field of knowledge // Brazilian Journalism Research. 2005. Vol. 1, no 1. P. 14–16.
61
Ibid. P. 14.
Здесь уместно вспомнить о претензиях к теории журналистики, а именно об отсутствии у нее общепринятой академической культуры. Имеются в виду прежде всего множественность дисциплинарных подходов к этому объекту. Однако так ли уж стройна логика претензий? Что касается journalism studies, которые, по точной классификации бразильского профессора, качественно отличаются от теории журналистики, то они неизбежно выполняются в русле разных научных дисциплин. Журналистика представляет собой слишком крупное и заметное явление, чтобы не привлекать интересы экономистов, политологов, лингвистов, правоведов, социальных психологов и других «смежников», каждый из которых использует свой методологический и методический инструментарий. Иначе дело обстоит с применением знаний и материалов из соседних научных областей, когда исследования выполняются в теоретико-журналистской системе. Здесь должно происходить не размежевание по специализациям, а объединение усилий для постижения общего объекта. Он многопрофильный по своей природе и предполагает рассмотрение в единстве субстанциональных, институциональных, структурно-функциональных, содержательно-гносеологических, ценностно-смысловых и морфологических характеристик, то есть неизбежен органичный синтез многих теоретических и методических подходов.
Однако что же здесь необычного в сопоставлении с другими областями знания? Разве так уж просты и одномерны, например, гуманитарные науки? Филология, в основе зыбкого единства которой лежит слово как предмет изучения… История, генеральным признаком которой является рассмотрение общества в прошедшем времени и в развитии… Театроведение, компонентами которого являются драматургия, актерское и режиссерское искусство, организация театрального дела, интересы и поведение зрителей, образование (набор компонентов перекликается с тематикой журналистских исследований)? Почему же о журналистике надо говорить как об исключении, если не как о вненаучном недоразумении? Напротив, историки исследований в этой области рассматривают привнесение познавательных ресурсов из других дисциплин как важный этап развития: «В 1970-х и 1980-х годах наблюдалось более сильное влияние социологии и антропологии на исследования журналистики, и это привело к тому, что можно было бы охарактеризовать как социологический поворот в данной области… Все большее внимание, уделяемое вопросам культуры, идет рука об руку с освоением качественных методологий, в первую очередь этнографических и дискурс-аналитических стратегий» [62] .
62
Wahl-Jorgensen K., Hanitzsch Th. Op. cit. P. 6.
Сложность и многоликость теории журналистики ни в малейшей мере не препятствуют ее отнесению к разряду научных дисциплин. Напротив, именно так устроены другие дисциплина, в том числе имеющие долгую биографию и получившие официальное признание. Она входит как часть в широкое поле науки о журналистике, наряду с историей журналистики и критикой, подобно тому, как, например, литературоведение делится на теорию литературы, историю литературы и литературную критику. Журналистская теория полидисциплинарна, то есть она включает в себя ряд разделов, или субдисциплин, более или менее явно отличающихся друг от друга по предметно-содержательным признакам и методическому инструментарию.
Свое представление о структуре знания о журналистике и входящих в него субдисциплин нам приходилось показывать в предыдущих публикациях [63] . Воспроизведем его в измененном и дополненном виде (рис. 1). Поскольку теория существует как совокупность концепций, школ, направлений научной мысли, мы используем наименование во множественном числе – теории. Субдисциплины объединяются в группы, соответственно делению наук, непосредственно имеющих дело с журналистикой: социальные, историко-филологические, технико-технологические, коммуникативные. Некоторые группы представлены нами подробнее, другие только обозначены, что в данном случае, для иллюстрации полидисциплинарного характера теории журналистики, не имеет существенного значения.
63
Политическая журналистика: учебник / ред. – сост. С. Г. Корконосенко. М., 2014; Социология журналистики: учебник для бакалавров / под ред. С. Г. Корконосенко. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2016.
Внутреннее единство всего этого комплекса достигается благодаря концентрации внимания на журналистике как целостном объекте, имеющем границы самоопределения по сущности и внешним признакам и качественно отличающемся от иных форм общественной практики. Разумеется, внутри комплекса происходят процессы взаимного притяжения и отталкивания, складываются противоречия, возникают ситуации недопонимания и т. п. Все это, однако, явления естественные для широкой области исследований, и они не вступают в конфликт с общепринятыми алгоритмами научной жизни.
Рис. 1. Дисциплинарная структура теории журналистики
В последующих частях монографии предложенный комплекс получает подробное специальное освещение, хотя не все разделы теории представлены в виде самостоятельных глав. Более того, не все субдисциплины показаны на нашем рисунке. Тому есть объяснения: во-первых, они просто не умещаются в лаконичную графическую форму, а во-вторых, и это главное, теория журналистики действует как открытая система, допускающая изменения, дополнения и даже переосмысление. По меньшей мере так обстоит дело в России, где данная система оформилась на правах зрелой научной дисциплины.
Между тем здесь мы сталкиваемся с парадоксом. В глобальных рейтинговых измерениях российские теоретические школы представлены крайне низкими показателями. Согласно рейтингу QS World University Rankings 2015 по предметной области Communication & Media Studies, наивысшими показателями по цитируемости (research impact) обладают по преимуществу университеты США: The Ohio State University, Stanford University, Michigan State University, Cornell University; в Европе выстраивается следующий порядок: University of Amsterdam (Нидерланды), London School of Economics and Political Science, Loughborough University (оба Великобритания), University of Copenhagen (Дания), University of Helsinki (Финляндия), University of Oslo (Норвегия). Из российских вузов в топ-200 включен только МГУ им. М. В. Ломоносова.
Но это статистические обобщения, которые отражают скорее уровень известности школ, чем характер их деятельности. По отдельным дисциплинарным направлениям ситуация выглядит гораздо противоречивее. К этим выводам пришла научная комиссия СПбГУ в области СМИ и массовых коммуникаций в результате коллективного анализа, выполненного в 2017 г. Так, поскольку в западной традиции журналистская подготовка существует преимущественно в формате практико-ориентированного образования, там не имеет системного характера изучение истории журналистики. Соответственно история остается уделом единичных специалистов, работающих в разнообразных сферах, от истории книгопечатания в отдельных странах до социологии и политологии. В России же кафедры истории печати создавались в числе первых на профильных факультетах, и сегодня они являются мощными и продуктивными научными и исследовательскими подразделениями в СПбГУ, МГУ им. М. В. Ломоносова, Воронежском и других университетах. Подобным образом следует оценить положение дел с вопросами журналистского творчества. Они являются предметом специального рассмотрения, например, в Колумбийском университете (США), Институте журналистики Дортмундского университета (Германия), Высшей школе теории информации и коммуникации (Франция), однако преимущественно в прагматическом прикладном плане, а не теоретико-концептуальном. Проблематика медиалингвистики в зарубежных странах распределена в основном по другим научным направлениям: дискурсный анализ, спиндокторинг и др. Можно отметить работу лишь отдельных глубоких исследователей, объектом интересов которых являются медиатексты. В то же время в СПбГУ создана многочисленная кафедра медиалингвистики, выпускающая журнал под таким названием и регулярно ведущая одноименный сайт. Не имеют аналогов за рубежом кафедры теории и экономики СМИ в МГУ и теории журналистики и массовых коммуникаций в СПбГУ. Приводя названия подразделений, мы подразумеваем десятки крупных и оригинальных разработок, опубликованных этими коллективами.
Есть весомые основания утверждать, что специализированная теоретическая работа в области журналистики (а не коммуникативистики с ее неопределенно широким измерением) в большей степени характерна для российской традиции, чем для зарубежных школ, и в этом отношении отечественные университеты имеют приоритет. Поэтому нельзя примириться с инерцией, согласно которой российские научные школы не упоминаются, например, в энциклопедических изданиях по вопросам теории медиа и коммуникаций, таких как ежегодно обновляемая International Encyclopedia of Communication / W. Donsbach (Ed.), Oxford и Encyclopedia of Communication Theory / S. W. Littlejohn, K. A. Foss (Eds.), Thousand Oaks, CA, 2009. Тем более неоправданным выглядит опыт российского автора по описанию основных школ, теорий и концепций исследования СМИ в мировой истории: среди них нет ни одного представителя отечественной науки [64] .
64
Дунас Д. В. Развитие и современное состояние теоретических исследований журналистики и СМИ в России: дис. … канд. филол. н. М., 2016. С. 206–216.