Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Кстати, за бледность её наградили прозвищем Моль. Это единственное прозвище, за которое она не била сразу в морду.
Впрочем, эта девушка умела делать исключения.
Родной матери дозволялось именовать эту девушку Софией. Ближайшая подруга Барнаш, Света Солнцева, могла называть её Молли или же Софи. Обитавшие в заброшенной Ховринской больнице парии знали эту девушку под именем Лизы или же Лиззи.
Но это были именно что исключения. Учителя в школе называли эту девушку Соней, ученики же – Молью. Обращаться к себе как-то иначе она не позволяла.
Соня была блондинкой со стрижкой каре. Всегда носила только
Ах, чуть не забыл: по национальности она гречанка.
Словом, девка хоть куда.
Однако рядом ещё сидела Света.
О ней надо сказать пару слов.
Лицом она была невзрачна. Нос картошкой, косоглазие и всё такое. Но при этом она была всегда очень доброй (особенно ко мне). Ещё она отличалась большими талантами. Знала пять иностранных языков (впрочем, она и сейчас их знает), прекрасно пела (а сейчас – ещё лучше). Она свободно болтала на английском, французском, испанском, немецком и латыни. Соня знала испанский. Они между собой часто переговаривались на нём.
Лучшие подруги тогда были.
Вот и сейчас они о чём-то шушукались между собой. Жаль, я не слышал, о чём. При этом они лопали за обе щёки чипсы из огромного пакета.
Я видел, как аккуратно достаёт из пакета чипсы Света. Руки у неё были белыми и толстыми. У Сони – тоже. Эти руки никогда не знали работы…
Пока я смотрел на белые толстые ручки, зал уже успел заполниться людьми. Их было человек шестьдесят. Возможно, что и больше.
– Становись сюда, – сказал мне Миша. – На той половине Москоленко будет с пятиклашками ебаться. Мы на этой половине будем с бэшками.
– А кто наш учитель? – спросил я.
– Увидишь, – с ехидцей ответил Миша.
В этот момент мы услышали тяжёлые шаги, и появилась она. Наша учительница физкультуры.
Честно говоря, когда я её увидел, то чуть со смеху не свалился.
Вот вы только представьте себе.
Женщина лет сорок. Ростом она 150 сантиметров. Вес у неё 150 килограммов. Нет, ну чистый Рабле, – «количество подбородков приближалось к восемнадцати».
Учительница была лишена шеи. Голова у неё крепилась прямо на туловище. Грудь у неё свисала чуть ли не до пупка. Одета училка была в лосины и майку. Это очень подчёркивало её фигуру.
– Так, репся, здорово! – изрекла она, глядя на меня своими огромными выпученными глазами. – О, новенький! Сейчас я тебя слопаю! Шутка. Запомни: меня зовут Юлия Николаевна. Твоё имя меня не ебёт, – тут она сделала паузу, а потом продолжила, обращаясь уже ко всем двум классам. – Итак, этот год будет трудным. Для вас, а не для меня, конечно. В этом году у нас постановка на День учителя, на Праздник осени, на День толерантности, на Новый год и хуй знает, на что ещё. Поэтому на один урок чтоб не пропускали, поняли? Иначе двойки ставить буду. Вот с сегодняшнего дня и начну, – тут она повернулась к Соне и Свете, всё по-прежнему грызшим чипсы. – Так, кумушки-красавцы, почему без формы сегодня? – спросила она с укоризной в голосе, уставив руки в бока. – Света, а, Света, что, опять хочешь целый год на лавке просидеть? – В этот момент Юлия Николаевна трижды цыкнула. – Не выйдет, милочка моя, не выйдет. Я уж тебя работать заставлю, будь уверена… Я и родителям твоим сегодня позвоню. Скажу им, как их чадо тут чипсы вместо физкультуры лопает. Ай-ай-ай… Тебе самой-то не стыдно, а? Ты ж ну совсем неспортивная! Мальчики на тебя смотреть не будут, если так всё и оставишь. Ты ж совсем как тесто: мягкая, вон, вся и белая. Что делать-то будешь?
– Мне срать, – ответила волнующаяся Света, не смотря на училке в глаза.
– Ну-у-у раз тебе срать, то другое дело! – развела руками Юлия Николаевна. – Тебе и на инсульт, наверное, срать, и на гипертонию, и на сердечные болезни всякие там, да? Ну-у-у раз тебе срать на своё здоровье, – то конечно, то пожалуйста! Но учти: сдохнешь от инсульта в тридцать лет, как Обломов, – и всё. Ну, это, короче, твоё дело. А мы сейчас переходим к нашему… – тут она опять прервалась. – Так, а где Денис?! Опять дрыхнет, небось, или жрёт в раздевалке, урод вонючий! Пидор, бля, ёбаный! Ну да хуй с ним! Я ему пару влеплю мигом, посмотрим, – что он потом делать мне будет! Так, короче… На чём мы остановились? Ах да! Я же должна вам технику безопасности рассказать.
Тут все взвыли. Мы стояли построением в две шеренги. В зале было очень холодно, а потому мы уже в своих шортах изрядно продрогли.
– Это быстро! – успокоила нас Юлия Николаевна, подняв руку в каком-то странном приветствии, подозрительно похожем на укороченную версию римского салюта. – Тут самое основное – быть не очень пьяным. На уроке, в смысле. Так-то можно по школе хоть в стельку валяться. Это я не запрещаю. Но на физкультуре все чтоб были стёклышки! Поняли меня?
В этот момент по залу прошёлся смех.
– Так, Губкин, ты понял меня? – строго спросила физручка толстого красномордого парня из бэшек, – именно того, что вчера открывал шампанское и был похож на крысу. – Чтоб в этом году такой херни, как тогда, не было, понял?! А то скажу охраннику, чтоб он тебя с уроков за пивом не пускал.
– По-о-онял… – каким-то дрожащим басом прохрипел в ответ Губкин.
– Так, бэшки, это к вам ко всем относится! – снова заговорила она, обращаясь ко всем нам. – Чтоб не было как в прошлом году, когда Губкин ваш нахрюкался и прям на козле уснул. Больше я такого не потерплю. Поэтому если кого из вас с утра ноги не держат, то ко мне даже не приходите. Всё! Хоре! Тут вам не вытрезвитель всё-таки, а муниципальное учебное заведение. Да, муниципальное… Ну, инструктаж, я думаю, закончен. Начинаем разминку. По кругу легко бегом! – тут раздался оглушительный свисток, и мы побежали.
На другой половине зала пятиклассники давно уже занимались…
Мы сделали десяток-другой кругов, после чего снова раздался свисток.
«Так, достаточно. Переходим к разминке!» – изрекла физручка.
Под весёлую музыку мы сделали невероятно ленивую и вялую разминку.
Едва мы закончили, как свист раздался опять.
– Теперь мальчики садятся. – сказала Юлия Николаевна.
– Они мне не нужны. Работают только девочки.
Мы послушно сели на скамьи.
– Миш, это чего? – удивлённо спросил я.
– А, не обращай внимания! – махнул рукой он. – Она у нас вечно какие-то танцы-шманцы ко всяким праздникам готовит. Постоянно. Только этим и занимается. Они там с девочками уже кучу кубков выиграли. Вот и сейчас репетируют опять, небось… Какую-нибудь хуйню репетируют… Ко Дню учителя, поди… – тут Миша громко зевнул.
– А как же мы? – спросил его я.
– А мы можем отдыхать, – ответил Миша. – Делай всё, что хочешь… Ты свободен…
С этими словами мой одноклассник встал и пошёл к выходу.