Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.
Шрифт:
Всё происходило будто в тумане. Точнее, не в тумане даже, а в каком-то густом и пахучем кумаре.
Это было очень странно и волнительно.
Какое-то время мы продолжали есть. Постепенно пространство вокруг меня приобретало странные формы, наполнялось непонятными звуками. Стены двигались и искажались, а голоса людей звучали будто бы откуда-тоттздплека. Казалось, я нахожусь под водой и слышу оттуда, как над поверхностью разговаривают люди.
Сквозь голоса до меня доносились крики, напомнившие крики диких обезьян. Мне стало страшно. Крики вызвали у меня панику. Я хотел
Я пытался говорить. Я хотел говорить быстро, но слова текли ужасающе медленно. Так медленно, будто мне приходило вылавливаться их из себя, как засыхающий клей из тюбика. Потом я выбрасывал их, будто старую мебель. И мне казалось, слова искажаются, гибнут, и вместо слов получают нечленораздельные звуки.
Другие отвечали мне что-то, но я толком не слышал их. По всей видимости, ничего особого я не говорил, так как реагировали они на меня нормально.
На вид всё тоже было странным. Казалось, я смотрю на комнату не так, а через какой-то полный воды аквариум или даже прямо из аквариума я и смотрю.
Гости начали расходиться по комнатам. Мы с Мишей встали, пошли в ванную, умылись. Там были и другие гости. Они тоже умывались. Парни и девушки занимались сексом прямо в ванне. Они просто лежали там и занимались сексом, даже не раздеваясь.
Некоторым хватало терпения. Они умывались, а потом шли в комнаты. Мы с Мишей тоже пошли в комнаты.
Дальше был секс. Помню эти жуткие нагромождения откормленных здоровых тел. Они лежали одно на другом и двигались. Тела сцеплялись одно с другим. Люди были похожи на лягушек весной. Они громко квакали и что-то говорили. Что именно, я не могу вспомнить.
Потом мы снова пошли к столу. Играла какая-то музыка. Она вызвала у меня сначала тревогу, а потом панику. Я поел, а затем опять пошёл комнату. Потом у нас, вроде, опять был секс.
Что бы потом, я не помню.
Очнулся я ближе к ночи. Когда я пришёл в себя на часах было 23:34. Это я запомнил точно.
Надо было собираться домой. Голова по-прежнему кружилась. Я чувствовал себя очень странно.
Дома и деревья на улице казались мне великанами. Ветви деревьев виделись мне руками. Эти руки лезли ко мне и хватали меня за все участки тела. Это было ужасно. Они щекотали меня и грозились защекотать до смерти. Я громко смеялся на улице.
Машины представлялись хищными чудовищами. Казалось, бампер каждой из них – это полная зубов хищная пасть, а фары – налитые злобой глаза. Эти твари пытались наброситься на меня и уволочь в темноту.
Я пришёл домой. Сказал родителям, что задержался в школе и очень устал. Наплёл им чего-то, а потом пошёл умываться. Ужинать не стал. Когда умылся, пошёл спать. Переоделся в пижаму, выключил свет, лёг в кровать и почти сразу уснул. Окно в комнате оставил приоткрытым, чтоб легче дышалось.
Утром у меня страшно кружилась голова, но я всё-таки пошёл в школу.
Тот банкет я запомнил на всю жизнь. Не знаю, почему, но он страшно запал мне в душу.
Часть вторая.
Сегодня
– Юкио Мисима, «Патриотизм».
Глава первая. Пойдём со мной!
– Пойдём со мной! – закричал Денис, громко хлопнув меня по спине.
– Пойдём! – громко сказал я в ответ.
Мы поехали на Болотную площадь. На нас – брюки на мне и чёрные джинсы на Дене. Короткие курткипуховики. В карманах – куски стальной арматуры.
Мы пробираемся на Болотную площадь. Искать приходится недолго. Они рядом.
На лавочки сидит оппозиционная молодёжь. Ни то панки какие, ни то уже хипстеры. Толком и не разберёшь. Крашеные длинные волосы, косухи, берцы.
В руках – пивные бутылки.
Первый же удар, и молодой человек склоняется в три погибели: я достал арматуру и нанёс удар прямо по затылку. Парень согнулся. Остальные бросились бежать.
В три прыжка мы догоняем оппозиционеров. Одного избивает Денис, другого я Валю на спину. Он лежит на спине, беспомощно подняв руки и ноги. «Жук упал и встать не может». Удары сыпятся в него градом.
Я стаскиваю с него рюкзак, достаю оттуда содержимое. Там книга. «Бог как иллюзия» Докинза. Я рву книгу на две части по корешку.
– Бог есть! – громко кричу я и бью своего врага арматурой в живот.
Мы быстро отступаем и бежим к метро. Едем домой.
Обычный осенний день. Мы с Деном часто проводим так время. Мы ненавидели оппозицию. По крайней мере – либеральную и леволиберальную.
Помню, весной четырнадцатого мы выходили на Болотную с баннером «Хотим войны! Путин, введи войска!». Нас было шесть человек. Все мы были протоновцы.
Много воды с тех пор утекло.
Потом всё прошло, опостылело. С Деном мы разругались.
Помню, как-то я пришел в дикий, заросший и давно уже не чищеный парк, где бегали бешеные енотовидные собаки. Ден сидел со своей компашкой недалеко от реки на почерневшем и затвердевшем бревне, курил траву и бухал. Он был весел и пьян.
Рядом с ним были такие же поддатые парни и две милые, малость заплывшие жирком очкастые школьницы. Их дряблые белые телеса забавно смотрелось под первыми тусклыми лучами холодного майского Солнца. Солнечные блики прыгали по свежим зеленоватым листам куцых деревьев, по песчаной земле разливался калейдоскоп теней. Солнце попадало на белую рыхлую кожу девушек, на желтоватый загар Дена, и это выглядело мило.