Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере
Шрифт:
Далее Джон Грэй припомнил одну пару, которой с большим трудом давалась эта техника, особенно когда партерам нужно было вслух читать свои “письма”. Впоследствии этот эпизод кардинально изменил подход Грэя и его отношение к подобной практике. Джон до сих пор с сожалением вспоминает о том, как на ранних этапах карьеры временами прибегал к экспрессивным методам и поощрял эмоциональные разрядки во время сессий.
Пожалуй, если оглянуться на двадцать, десять или пять лет назад, многие из нас невольно съежатся от жгучего стыда, вспоминая, до чего “примитивными” методами мы пользовались в те времена, пока не переросли эти методы и не разработали более современные модели. Впрочем, вряд ли такие “ошибки
Джон Грэй все равно искренне раскаивался в том, что в былые времена сам иногда грешил терапевтическими методами, которые теперь казались ему в лучшем случае устаревшими, а в худшем — откровенно опасными. Эти сожаления навели его на еще одну любопытную мысль. По мнению Грэя, едва ли не главный бич всей нашей отрасли как таковой заключается в том, что многие терапевты слепо следуют формуле, руками и ногами цепляясь на стандартные процедуры и даже не пытаясь адаптировать их к потребностям каждого отдельно взятого клиента. Мы согласно закивали. Нам было сложно спорить с тем, что подобная нехватка гибкости со стороны терапевта действительно может приводить к самым что ни на есть катастрофическим последствиям.
ПУБЛИЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ — ПОСЛЕ ЛИЧНОЙ ПРОРАБОТКИ
Джон Грэй пустился в долгие рассуждения о многочисленных вопиющих ошибках психотерапевтов прошлого. Когда мы попытались аккуратно перевести разговор на его просчеты и промахи, Грэй удивил нас своеобразным взглядом на этот предмет.
“Во-первых, — невозмутимо заявил Джон, — весь мой опыт консультирования клиентов был сугубо положительным и исключительно успешным от А до Я. Единственная проблема, с которой я сталкивался раньше, заключалась в том, что клиенты слишком привязывались ко мне. Они обращались ко мне в состоянии кризиса, я помогал им быстро разрешить их трудности, но им настолько нравилось со мной работать, что они не хотели заканчивать терапию и продолжали ходить ко мне на приемы. Сейчас у меня практически не бывает подобных ситуаций, потому что я переключился на краткосрочные вмешательства”.
Не удовлетворившись подобным ответом, мы решили копнуть глубже и все-таки выведать у него одну историю о нынешних сложностях или былых неудачах. Наверняка у Джона Грэя в запасе есть несколько недавних примеров того, как он просчитался в работе. Иначе и быть не может. Уж больно последнее утверждение Грэя шло вразрез с нашим опытом, который убедительно доказывал, что даже у лучших терапевтов череда сногсшибательных успехов рано или поздно перемежается неудачами.
“Может быть, недавно у вас случалось что-нибудь эдакое во время лекций или презентаций? Какой-нибудь поступок, о котором вы впоследствии жалели? Какая-нибудь ошибка, из которой вам удалось сделать ценные выводы?” — настойчиво продолжали мы.
Кажется, последним вопросом мы попали в точку. “Что ж, раньше во время своих выступлений я разрешал зрителям задавать вопросы, но с некоторых пор отказался от этой практики. Помнится, какое-то время назад я выступал с лекцией в Сан-Франциско перед аудиторией из порядка 700 психотерапевтов. Я говорил о своей идее Венеры и Марса, когда одной девушке на задних рядах хватило наглости встать с места и начать спорить со мной прямо во время лекции. «Извините, но сейчас не время для вопросов и ответов. Пожалуйста, сядьте на место», — сказал я ей”.
Слушательница не унималась и продолжала
“Что вы чувствовали в этот момент?” — поинтересовались мы.
“Я был оскорблен до глубины души. У меня возникло чувство, что мне прилюдно хамят и пытаются меня спровоцировать. Что было недалеко от истины. Какая-то дама решила, что имеет право прийти на мою лекцию со своей политической повесткой, перебивать меня и пытаться вывести меня на конфликт. Обычно я не позволяю людям такого”, — ответил он.
Джон Грэй признался, что в молодости в подобной ситуации поступил бы иначе и не смог бы настолько спокойно и невозмутимо справиться с неожиданным препятствием. Мы были озадачены, поскольку ожидали услышать от него рассказ о катастрофе, а вместо этого Джон поведал нам очередную историю успеха. Мы решили настоять на одном недавнем примере настоящего терапевтического или педагогического провала.
“Расскажите нам о своих слабостях. Над какими проблемами вы работаете сейчас? Что вам хотелось бы в себе изменить или улучшить?”
“Не знаю, ничего в голову не приходит”, — пожал плечами Джон. “И даже если бы я и знал, я бы точно ни за что вам в этом не признался”, — неожиданно добавил он.
Мы попросили Джона пояснить, что именно он хотел сказать последней фразой. Мы изначально предупредили его, о чем пойдет речь, и дали понять, что наш проект посвящен профессиональным ошибкам и вынесенным из них урокам.
“Пожалуй, я действительно вынес один важный урок, — пояснил Джон Грэй. — Сейчас я постараюсь объяснить вам, что такое терапевтическая катастрофа в моем представлении. Знаете ли, обычно, когда я читаю лекции или работаю с клиентами, я всегда достаточно открыто и честно говорю о собственном жизненном опыте, апеллируя к личным трудностям, которые мне в свое время удалось разрешить. Так вот, я считаю, что нет более верного рецепта профессиональной катастрофы, чем прилюдно говорить о своих непроработанных проблемах. С моей стороны это было бы как минимум безответственно. Когда специалист не разобрался в себе, когда он по-прежнему пребывает в замешательстве, худшее, что можно сделать, — это показать свою растерянность клиентам или слушателям”.
Оказалось, у Джона Грэя было одно золотое правило: крайне осторожно прибегать к методу самораскрытия и мыслить при этом стратегически, вынося на показ только те личные проблемы, которые остались в прошлом. По мнению Джона, прилюдно говорить о трудностях личного характера, с которыми психотерапевт борется в настоящий момент, неуместно и непрофессионально.
“Если я сам не проработал ту или иную проблему, нет никакой ценности в том, чтобы делиться ею с окружающими. Это будет незаконченная история, басня, в которой нет морали. А ведь именно в морали — т. е. в выводах, которые я сделал, и пользе, которую вынес из этого опыта, — и заключается главный смысл подобный признаний”, — подытожил он.
ЗНАТЬ НЕ ПОНАСЛЫШКЕ
Во время своих выступлений Джон Грэй всегда стремится быть максимально честным и откровенным, но при этом готов говорить только о тех проблемах личного характера, с которыми успешно разобрался. К примеру, объясняя мужчинам, почему так важно дарить женщинам цветы и что это все равно нужно делать, даже если это кажется им бессмысленной формальностью, Джон часто апеллировал к личному опыту и признавался в том, что забывал об этом незамысловатом правиле, пока целенаправленным усилием воли не приучил себя дарить супруге букеты в качестве повседневного проявления любви.