Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере
Шрифт:
Сьюзан Джонсон знала, что подобные комментарии делу не помогут, однако не могла разорвать порочный паттерн взаимодействия, который с самого начала наметился между нею и клиенткой. Когда сессия закончилась, Сьюзан с облегчением выдохнула и всерьез задумалась о том, что это вообще было. У нее остался неприятный осадок. Ей казалось, что она недоработала: так и не смогла поставить себя на место женщины, посмотреть на ситуацию ее глазами, понять ее аргументы”.
“Я поймала себя на том, что невольно примеряю к ее поведению симптомы различных расстройств личности, и поняла, что пора бить тревогу. В конце концов, суть моей модели заключалась в том, чтобы поставить себя на место клиента и расширить его восприятие, привнося в него ключевые вытесненные элементы”.
Вместо того чтобы искать способ установить контакт с клиенткой, Сьюзан Джонсон принялась мысленно
“Я никак не могла выбросить эту сессию из головы, сидела и думала о ней до вечера, а потом, не знаю, как это случилось, но меня внезапно осенило. Видимо, иногда для этого просто нужно время. Неожиданно я поймала себя на том, что снова и снова прокручиваю в голове ее слова, но теперь они не вызывают у меня неконструктивных реакций. Каким-то волшебным образом мне удалось вырваться из порочного круга взаимного негатива. Теперь мой разум больше не затмевали эмоции, и я слышала только то, что она говорила, а не то, что я вкладывала в ее слова. У меня возникло четкое интуитивное чувство, что я смогу ей помочь. И действительно, наша вторая сессия оказалась полной противоположностью первой. Благодаря этому озарению мне удалось предотвратить катастрофу и спасти, казалось бы, обреченный терапевтический альянс. Я извинилась перед ней за то, что неправильно истолковала ее слова. Призналась, что начала обвинять ее и навешивать ярлыки, так как не понимала ее. Теперь наконец-то поняла”, — продолжала Джонсон.
Осознав, что главная проблема заключалась не в женщине, а в собственных превратных суждениях, помешавших Сьюзан установить подлинную эмпатическую связь с клиенткой, Джонсон приложила все усилия для того, чтобы объясниться с нею.
“Я попыталась поставить себя на ваше место и могу сказать одно: вы невероятно смелый человек. Одному богу известно, сколько нужно мужества, чтобы взглянуть в лицо своему главному страху. Вы были напуганы. Своим поступком вы хотели сказать своему мужу: «Я боюсь, что не могу положиться на тебя в элементарных вещах. Боюсь, что ты бросишь меня, даже если я буду умирать». Это сильное заявление. Вам было настолько страшно, что вы решились пойти на крайние меры, и у вас были причины так поступить, несмотря на то что со стороны этот поступок может показаться несколько экстравагантным. Я не представляю, до чего больно вам было в тот момент, если вы решились на подобную проверку. К сожалению, данная ситуация лишь укрепила вас в убеждении, что этот мужчина вам не подходит. Если все действительно так, как вы ощущаете, значит, эти отношения для вас небезопасны”, — примирительно сказала клиентке Джонсон.
Сьюзан призналась женщине, что ее до глубины души поразила эта история: она ни за что на свете не нашла бы в себе столько храбрости, чтобы сделать нечто подобное, и добавила, что искренне восхищается ее мужеством. Эти слова возымели немедленный эффект. Как только Джонсон перестала осуждать клиентку и вместо этого просто попыталась понять ее мотивы, их отношения словно возродились из пепла.
“Когда я встала на ее сторону и, наконец, смогла установить с ней контакт, к моему удивлению, эта женщина преобразилась прямо на глазах. Внезапно она превратилась в совершенно понятную, адекватную и логично мыслящую даму, которой было сложно справиться с горем и принять тот факт, что мужчина, за которого она вышла замуж после страстного романа на борту круизного лайнера, не годится на роль супруга, и с ним она никогда не будет чувствовать себя уверенно. На этом моменте клиентка не сдержала себя и разрыдалась”, — вспоминала Сьюзан.
“Да, все верно, — со слезами на глазах подтвердила женщина, — я всегда знала, что на него нельзя положиться. Он всю жизнь был убежденным холостяком и одиночкой. Я пыталась относиться к нему как к другу, но он слишком ненадежен. Это не его вина. Просто на самом деле он не стремится к семейной жизни. Выходит, я словно держу его в заложниках”.
Затаив дыхание, Сьюзан Джонсон наблюдала за этой волшебной трансформацией, происходившей прямо у нее на глазах, и поражалась тому, что искренняя неподдельная эмпатия делает с людьми. “Я вынесла из этой ситуации ценный урок. Невозможно сходу составить верное представление о незнакомом человеке, который только переступил порог твоего кабинета. Иногда клиент
Непроизвольное желание осуждать, обвинять или клеймить клиентов диагностическими ярлыками всегда было для Сьюзан главным “тревожным звоночком”, предвещающим скорую катастрофу. “Для меня терапевтическая катастрофа — это ситуация, когда я попадаю в порочный круг реактивного цикла и начинаю патологизировать клиента, лишая его положенного права на беспристрастное отношение к себе. Если при этом я начинаю заниматься каким-то поверхностным коучингом и назидательно рассказывать человеку, что ему нужно контролировать свою агрессию, плачевный результат становится практически неизбежным”, — подытожила она.
Сьюзан Джонсон подметила, что, когда сессия начинает идти не по плану, у терапевта невольно возникает огромный соблазн свалить всю вину на клиента. Только не стоит забывать, что некоторые люди обращаются за помощью к специалисту потому, что не умеют выстраивать отношения с окружающими и жалуются на сложности с поддержанием эмоциональных связей.
Я УМЫВАЮ РУКИ
Мы обратили внимание на то, что, несмотря на видимую готовность прямо и открыто говорить о своих ошибках, наша собеседница все же выбрала для своего рассказа случай, который нельзя отнести к разряду настоящих терапевтических катастроф: Сьюзан столкнулась со сложностями, однако вовремя успела отреагировать и уже к следующей сессии успешно “реабилитировалась”. Нас такой пример не удовлетворил, и мы попросили ее рассказать другую историю, когда ей не удалось так быстро понять причину проблемы и оперативно спасти ситуацию. Недолго думая, Сьюзан Джонсон вспомнила случай одной пары, которой она стремилась помочь, но загнала себя в тупик. Все ее попытки адаптировать свою модель под специфику их ситуации были тщетными, и на каком-то этапе у Сьюзан не осталось другого выбора, кроме как признать, что она в безвыходном положении.
“Мне запомнился один мужчина, который во время наших сессий постоянно оскорблял свою жену. В соответствии с моделью ЭФТ терапевт должен пытаться сдерживать такие негативные эмоции, разбирать их в контексте страхов, потребностей и привязанности клиента, а потом анализировать в рамках цикла взаимодействия. Теоретически это должно открыть подобному клиенту глаза на то, каким образом он строит отношения и как такое поведение влияет на его пару. В результате человек начинает брать на себя больше ответственности за свои действия и постепенно приходит к тому, что в этих отношениях есть еще что-то, кроме гнева. Именно так я и пыталась работать. Моей задачей было разговорить мужчину и постепенно перевести тему беседы на другие чувства, например на его неуверенность в себе. Это должно было открыть новые пути для построения эмоциональных связей между ним и его супругой, но, к сожалению, теория и практика слишком часто расходятся. Уже после первых нескольких сессий я поняла, что процесс пошел не по плану и движется совершенно в ином направлении.
Мужчина категорически отказывался брать на себя ответственность. Каждый раз, когда мы упирались в какую-то болевую точку и я пыталась указать ему на ошибки в его поведении, он принимался оправдываться и перекладывать вину на супругу. Фактически во время сессий мне приходилось все время защищать жену от его нападок. А ведь известно, что, если подобная ситуация приобретает систематический характер и клиент никак не реагирует на попытки терапевта сдержать его оскорбительное поведение, это верное противопоказание для семейной психотерапии”, — начала свой рассказ Сьюзан.
Она всерьез задумалась о том, а не отказаться ли ей вообще от этой пары. С каждой сессией она все больше давила на мужа, пытаясь повлиять на его ригидное агрессивное поведение и постоянные попытки контролировать жену. “Он грязно обзывал свою супругу в моем присутствии, так что мне приходилось останавливать его и говорить: «Прощу прощения, но пока вы в моем кабинете, я запрещаю вам говорить со своей женой в таких выражениях». Пожалуй, именно на этом этапе я и поняла, что ситуация плавно заходит в тупик. Он стал проявлять по отношению ко мне неприкрытую враждебность и не давал мне ни анализировать его опыт, ни комментировать его поведение”.