Терминаторы
Шрифт:
– Это правда. Какие-то временные успехи - просто дело случая или результат твоей помощи.
– Ах, так, - рассердился я.
– Снова старая песня! Я решил оставить эту затею из-за её неосуществимости. У нас нет шансов. Пусть даже операция закончится без моего участия. Не собираюсь понапрасну расставаться с жизнью только чтобы показать Гафферу, что я не слабак. Господи, да Гаффер так никогда и не узнает, чем все кончилось. Мы просто исчезнем, кому от этого полегчает? Может быть, тебе лично? На самом деле ты только подтвердишь уже сложившееся мнение. Неудачник - неумеха - любитель поиграть в "русскую
Как он не сопротивлялся, здравый смысл все-таки взял верх, и мы выступили на закате. Мне хотелось, чтобы Уэйнрайт весь путь проделал верхом, а мы с Сафаразом ехали по очереди, но он предпочел идти пешком. При свете фонаря у ворот госпиталя в ответ на мой немой вопрос он только покачал головой, и мы продолжили свой путь.
Наученные горьким опытом, на этот раз мы заложили широкую дугу вокруг постов на линии прекращения огня и через пару дней оказались в Рамабае. Я оставил Сафараза с Уэйнрайтом дожидаться на дороге, вернул пони и переговорил со стариком.
– Что это за люди?
– спросил он, когда я вкратце обрисовал ситуацию.
– Трудно сказать, - признался я.
– Можно предположить, что они пытаются спровоцировать развитие вооруженного конфликта между Индией и Пакистаном. Самое главное - они пока ушли из госпиталя.
– Хорошо, что ты их вспугнул, - заметил он.
– Но разве трудно было убедить её приехать сюда - хоть на время?
– Разве можно заставить её сделать хоть что-нибудь против собственной воли? Она же твоя дочь.
– Ей давно пора было выйти замуж, - вздохнул Старик.
– Неужели нельзя найти настоящего мужчину, который взял бы её в жены?
– Ищи. Здесь мои возможности ограничены.
– А где ты оставил того парня, Уэйнрайта?
– Дожидается на дороге. Он тоже отдает себе отчет в своих возможностях
– Получил от ворот поворот?
– Боюсь, так.
– Не могу сказать, что я очень расстроен, - ухмыльнулся он.
– Что-то есть в нем не слишком мужское...
– Здесь этим и не пахнет. Нас трудно назвать закадычными друзьями, но надо быть честным с самим собой.
– Хорошо, не будем забывать о правилах хорошего тона, - проворчал он.
– Приведи его в дом. Погостите несколько дней, отъешьтесь, смените одежду. От тебя несет, как от хорька.
– Вряд ли мы можем себе это позволить, сэр. Нам нужно ехать, - с искренним сожалением сознался я.
Он проводил меня до ворот и снова начал бормотать слова благодарности. У него это получалось плохо, как впрочем, и выслушивать слова признательности. Я отвернулся, и старческая одинокая фигура осталась у меня за спиной.
– Где тут можно найти телефон?
– встретил вопросом мое появление Уэйнрайт.
– Прошлый раз я звонил с местной почты. Но это не дело, связь идет через массу коммутаторов. Давай отправимся к Йеву Шалому. До Лахора всего несколько часов автобусом и поездом.
Джеймс молча кивнул. Дела явно шли на лад. За последние три дня мы ещё ни разу не выясняли отношения.
Йев встретил нас во внутреннем дворе, пробежал глазами по нашим физиономиям и без единого вопроса отправил на гостевые квартиры. Никогда не забуду блаженную негу горячей ванны. Но его щедрость на этом не кончилась, пара пуштунов-африди отвела нас в
Через три часа меня разбудил звонок телефона. Правда, мне показалось, что прошло всего минут десять, не больше. Звонил Гаффер. Я что-то промямлил про заблудшую овцу, которую мне удалось вернуть в стадо. Он не стал требовать подробностей, а только рявкнул, чтобы мы оставались на месте. Я заснул раньше, чем положил трубку, и уже не просыпался до следующего утра.
Тогда я сразу направился в комнату Уэйнрайта. Уж его-то ночью никто не беспокоил, хотя на его руке красовалась свежая повязка.
Мое пробуждение не осталось незамеченным. Когда я вернулся к себе, двое слуг уже вносили обильный завтрак: громадный стейк прямо на решетке жаровни с раскаленными углями, яйца, теплые круассаны, мед, фрукты, кофе и неизменную бутылку скотча в чаше со льдом. Уже только ради этого стоило одолеть все превратности горной дороги. Затем появился цирюльник и привел меня в порядок. Я принял душ и переоделся в чистый наряд пенджабского мусульманина.
Тут меня снова стали мучить угрызения совести, и я опять отправился проведать Уэйнрайта, но тот по-прежнему валялся в постели, и мне не захотелось его тревожить. Я вернулся на балкон и растянулся в кресле с громадной кубинской сигарой, взятой из заботливо поставленной на столик коробки. Мне ещё никогда не приходилось ощущать себя столь отдохнувшим и умиротворенным. Но все хорошее скоротечно: не успел первый дюйм моей великолепной сигары превратиться в пепел, как на пороге появился Гаффер.
Он саркастически ухмыльнулся, глядя на меня сверху вниз, затем достал из коробки сигару, откусил кончик и прикурил от вонючей бензиновой зажигалки. Меня даже в дрожь кинуло.
– В чем дело?
– поинтересовался он.
– Подцепил лихорадку?
– Нет, - буркнул я и закрыл глаза.
– Просто смотрю, как ты обращаешься с этой сигарой. В Лондоне она обошлась бы тебе в пару фунтов, если, конечно, ты смог бы её достать.
– А чего ты от меня ждал? Мне нужно было позвать старого Йева, чтобы он сделал ей обрезание? От ваших дилетантских замечаний у меня задница болит.
Он произнес "дилли-тантских", что явно было позой. Его французский, как впрочем, немецкий, русский, китайский и полдюжины других восточных языков можно было считать почти эталоном. Очевидно, начинался формальный допрос, а значит Гаффер неизбежно следовал сложившейся процедуре и начинал действовать на нервы будущей жертве.
– Мне почти нечего тебе рассказывать.
– Блажен тот, кто не ждет ничего и получит все. В тот день, когда один из вас вернется с задания с кучей новостей и отправится на доклад, не набив предварительно жратвой свое брюхо, солнце взойдет на западе, - он выдохнул клубы сигарного дыма, глухо кашлянул и добавил: - Ну, давай, выкладывай.