Терновый венок надежды
Шрифт:
А дальше - самолет... и я впервые взлетела в воздух. Страх карабкался по коже, но казалось, даже он не особо норовил вылезать наружу. Интерес - вот, кто единственный сейчас клекотал во мне и, борясь с туманом болезни, весело выплясывал в глазах, голодно изучая виды под нами. Мотор ужасно ревел, за окном временами все застилали облака, но мне безумно нравилось и отчаянно хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Между землей - и Богом. Так страшно, странно.... и невыносимо захватывающе.
Это была сказка. Настоящие чудеса!
...
–
– Хорошо держались.
– Это было нечто. Самое невероятное, что я видела в своей жизни.
– То ли еще будет!
– в сердцах вскрикнул мужчина.
– Если хотите, я с вами на борту могу пару маневров сделать! Небо с землей сменится! Вот это - действительно, захватывающе.
– Я те покажу!
– гневно гаркнул Соколов и сильнее прижал меня к себе.
– Лети давай. Дальше мы сами.
И вновь автомобиль, и вновь границы, и вновь военные. Вот только это уже была Италия. И верования здесь уже были иные. И пришлось вновь вспоминать родной язык. Вспоминать прошлое.
Неаполь. Казалось, я уже не доживу, не увижу тебя... И не услышу этот родной звон колокола.
Искья. Моя родная земля, я вернулась к тебе из пекла. Я вернулась, .... чтобы умереть.
Еще вчера выпит последний шприц с кровью, к которой у меня теперь зависимость. И если ты не заступишься, я буду с голода лезть на стены, жаждать разодрать в клочья все человечество, лишь бы раздобыть безумства эликсир. Я стану живым усопшим, без памяти и рассудка, а затем... и вовсе.... угасну.
Такие волнительные, пугающие шаги в сторону туннеля. Еще немного, еще... немного.
И вдруг из темени отделились фигуры.
Узнала.
Среди них был Асканио...
Замерли те в ужасе. Изучающий взгляд то на меня, то на Соколова.
Аско побелел, словно мрамор, забыв как дышать, обреченно опустил руки, осунулись плечи. В глазах его плескался лишь один вопрос: "За что?"
Криво, стыдливо улыбаюсь. Прячу виноватый взгляд.
Во рту моем пересохло - невозможно говорить, даже звук издать. Руки дрожат, словно сибирский мороз грызет плоть. Зубы выстукивают друг о друга. Ноги немеют и подкашиваются. Отпусти меня Федор - тут же рухну. Скоро вновь начнутся конвульсии.
Я умираю. Мой выбор. Это - мой выбор.
И простите меня за него.
По крайней мере, это случится здесь. Дома. На родной земле...
Дрогнул Колони и быстро пошагал навстречу.
– Я ее заберу, - навязчиво вклинился между мной и Хирургом. Подхватил на руки - и развернулся ко входу.
– Помогите ей, прошу, - наконец-то осмелился заговорить Соколов.
– Мои знакомые должны были связаться с вами. Прошу, пусть помогут. Я всем чем смогу - отплачу. Сполна. Пусть Она поможет ей. Я умоляю вас...
Замер Асканио в удивлении. Разворот к Федору, который поспешил за нами. Обмерли оба.
– Кто "Она"?
Взволнованно замялся Алексеевич, словно неопытный юнец, страшащийся признаться, что обезумел, раз верит в глупые легенды...
– Виттория... Колони... Говорят, она...
– Это и есть - Виттория... Колони, - дерзко перебил его брат. Злобно скривился, видимо, ненавидя моего друга за то, что тот позволил всему этому случиться.
– Она сама себе должна была помочь, а если не смогла - значит, уже поздно.
Разворот и пошагал...
...оставив не шевелящегося, казалось, замершего навеки, словно каменная глыба, "товарища Хирурга".
В голове моей мучительно вторилась лишь одна просьба, но никто ее не слышал, ни до кого не могла докричаться я, и даже во мне не осталось сил сосредоточиться, чтобы явиться духом и успеть ухватиться за ускользающее прошлое.
"Федя, Федечка, не уходи! Не уходи, пока я еще тут! Не уходи... ты мне так нужен... Федя..."
Глава 44. Повод жить
***
Но нет. Увы... Соколов исчез из моей жизни, словно выдумка.
На фронт. Он вернулся на фронт, и судя из того, что могу выудить из памяти, теперь он на передовой. Остается молиться, лишь тихо молиться, чтобы Смерть его обошла стороной. Ведь хоть мы - и вечные, но не бессмертные. Теперь еще более уязвимые. Новое оружие - взрывы невиданной доселе мощности, могут так же легко убить Древнего, как и любое другое живое существо.
Федя... Нет, я не привязалась к тебе, как мужчине, но и без тебя, твоих советов, издевок, шуток... голоса, запаха... мне не хочется жить. Странные эти чувства. Странные. Чего кривить душой, что-то засело во мне, и отчаянно тянет к тебе, хотя и, вопреки всему, все еще не готова открыть сердце для супружеских отношений. Плотской игры, любви и взрослой страсти.
Повод. Повод жить. И тем не менее, в моем сердце горел весомый повод жить, пока бьется сердце твое, мой такой двоякий (грубый и нежный, вспыльчивый и хладнокровный, самовлюбленный и самоотверженный) Хирург.
И вот я силой вливаю в себя ненавистную мне кровь дурных животных, бьюсь в ужасе и конвульсиях, жадно ногтями скребусь по стенам и дико вою от боли, добровольно запертая в подвале, но вырываю у смерти свое законное право на дальнейшее существование. Земля. Лишь она меня успокаивала. Улегшись на нее, голую, я, в одной сорочке, пыталась пропитаться этим запахом и надеждами, что она в себе еще хранит. Пропитаться жизнью и сменить свою обреченность на прощение. На еще один шанс бытия.
Был, наверно, более простой способ перебороть все это, правда, куда радикальнее остальных. Vivi sepultura - и если не на весь срок, а на несколько месяцев - или год, два... Он мне казался куда страшнее этих мук и самой смерти. Всяческие тонкие намеки Ивуара я отметала, словно ночь - солнце. Даже под его строгим присмотром.
Нет. Я справлюсь сама. И справлюсь непременно...
Ведь Хирург.... Теперь у меня есть мой Хирург.
Федечка, мой Федечка.
Я тебя еще найду. Найду. Непременно, найду!