Территория пунктира

Велесов Олег

Всё-то у них предусмотрено, на все вопросы есть ответы. А спасти Николет не смогли.

— Когда мы подходили к вашему особняку во Внутреннем городе, — заговорил я, — Сократ дал мне стилос. Это оружие на подобии кинжала, но без гарды и с треугольным сечением лезвия. Я не понял, из какого он материала, но по цвету очень похож на лазурит. Сократ сказал, что это оружие восходящих и что я должен их бояться.

Господин Штейн поднялся с дивана, прошёл к бюро, вынул из нижнего ящичка бархатный футляр и открыл крышку. Внутри лежал стилос.

— Вы

это имели ввиду?

— Его.

— Дарк сказал вам правду, стилос — оружие восходящих. Мы первые создали его. Это едва ли не единственный способ обнулить перемещённое сознание. Именно этим оружием мы обнулили Клеарха, а вы — охранника у входа в особняк. Создать такое оружие невероятно сложно, но только его можно взять с собой при перемещении. Вряд ли я смогу объяснить вам точный принцип его действия. По сути, это сгусток времени. Проникая в мозг, он втягивает сознание в себя и растворяет без остатка. Это и есть обнуление.

— Позволите? — я протянул руку.

— Пожалуйста, — кивнул куратор.

Я вынул стилос из футляра, качнул в ладони — тяжёлый — и посмотрел на библиотекаршу. Она напряглась. Её худые плечики развернулись, а подол платья колыхнулся, обозначая изменение положения ног. Александра Николаевна приготовилась среагировать, если я вдруг попытаюсь напасть на неё. Но мыслей причинить ей вред у меня не было. Она сестра той девушки, которую я, не смотря ни на что, продолжаю любить. Вот только с именами путаница: Анастасия, Николет… Кто из них мне ближе?

— Ну, довольно, Егор, отдайте, — господин Штейн едва не силой вырвал у меня стилос и положил обратно в футляр. — Надеюсь, наш разговор принёс вам много полезного. Возвращайтесь в библиотеку, а мы с Александрой Николаевной ещё обсудим кое-что.

Да, этот разговор дал ответы на многие вопросы. Хотя и не на все. Но пока этого достаточно.

На лестничной площадке я столкнулся с мужчиной. Высокий, элегантный, хорошо одетый. Увидев меня, он прищурился.

— Вы, верно, Саламанов?

Он источал сильный запах цитрусового одеколона, настолько сильный, что я поморщился.

— Вы угадали.

— Гадать — не моя стезя. Я не гадалка. Моя фамилия Файгман. Вам это о чём-то говорит?

— Что конкретно вы имеете ввиду? То, что вы не гадалка, или то, что вы Файгман?

Я слукавил. Александра упоминала эту фамилию, а Штейн сказал, что у него полно своих дел. Наверняка он один из кураторов или настройщиков, и мне следовало быть с ним более вежливым. Но сегодня явно не мой день.

— За хамство вы получаете штрафной балл, — мгновенно среагировал Файгман. — Но мне нравится ваша непреклонность. Думаю, после провала на экзамене смогу подыскать вам место уборщика или швейцара.

Значит, куратор.

— Благодарю, польщён, — щёлкнул я каблуками. — Разрешите идти?

— Да, пожалуйста. А-а-а, — он поднял холёный палец, — вы не видели Александру Николаевну?

— Она в кабинете у господина Штейна. Это первая дверь налево по коридору.

— Большое

спасибо.

Ну вот, пять штрафных баллов и два куратора в недоброжелателях. А день ещё только начался.

В библиотеке было тихо. Когда я вошёл, все дружно подняли головы. На лицах застыл вопрос: ты ещё жив? Я не стал отвечать, сел за свой столик, открыл книгу. В ближайшие дни мне предстояло изучить её содержимое, а здесь четыре сотни страниц.

— Егор, — тронул меня за плечо Шешель. — Чё там было, а? Хорошо прилетело?

— Нормально. Файгмана знаешь?

— Только не говори, что ты и с ним закусился.

— Я не знал, что он куратор. Присудил мне ещё балл. Теперь их у меня пять.

Шешель расплылся в улыбке.

— Я горжусь знакомством с тобой, Егорушка. Однако с Файгманом ты зря повздорил. Александра Николаевна строгая, но отходчивая, а Файгман злопамятный. Знаешь, как его за глаза называют? Гусь.

— Гусь? — переспросил я. — Ну да, есть в нём что-то такое. Высокомерный слишком. И одеколоном воняет.

— Это не одеколон, это кровь обнулённых оперативников, — зловеще проскрежетал серб.

— В смысле? — удивился я. — Он их убивает что ли?

— Ага. И съедает, — хихикнул Слободан. — Да ладно, не ссы, это фигура речи. Файгман — хранитель времени. Он руководит калибровщиками и планирует перемещения. Может отправить тебя в такие дребедени, из которых не все возвращаются — и это уже реальность.

— Я думал, перемещённое сознание убить нельзя, разве что стилосом.

— Стилос вещь убойная, кто бы спорил. Но не убирай фактор случайности. Чем ближе ты к Барьеру, тем более уязвим.

— А Барьер что такое?

— Граница времени. Место, где будущее встречается с прошлым.

В зал вошла Александра Николаевна. Не глядя на нас, она проследовала к стойке и начала перебирать книги.

— Потом договорим, — шепнул Шешель.

С улицы долетел звук лопнувшего дерева, и следом раздалось протяжное конское ржание. Я приподнялся и выглянул в окно. Прямо под нами на мостовой столкнулись две пролётки. Лошади запутались в постромках, извозчики взматерились, а один из пассажиров что-то кричал, потрясая кулаком. На тротуаре сбивались в кучку зеваки, подбежал будочник. Никто в библиотеке на происшествие не отреагировал, как будто ничего не случилось. Привыкли. События в Состоянии повторялись ежедневно, и только для меня одного они пока ещё были в диковинку.

Глава 17

Состояние: Санкт-Петербург, 2 ноября 1833 года

Понять мир, в который я попал, было сложно, слишком он оказался не однозначный и путанный, но книги и беседы с Шешелем помогли привести полученные знания в порядок. Почти каждый вечер после занятий, мы с сербом ходили в кофейню на соседней улице. Пирогов там не подавали, зато варили превосходный кофе. Кофейня называлась «Брюссель», держала его пышнотелая женщина в забавном кружевном чепчике, повторявшая при каждой встрече: