Террористы
Шрифт:
Толпа всегда легковерна и безрассудна, для нее не существует невероятного, поскольку она мыслит образами, не отделяя субъективного от объективного. Она легко поддается коллективным галлюцинациям. Глупец и ученый в толпе лишаются способности наблюдать. Даже толпа академиков все равно толпа. Некоторые гипнотические личности даже могут уверить толпу в том, что она видит то, чего нет. Не ведающая ни сомнений, ни колебаний толпа всегда впадает в крайности. Чувство антипатии в ней легко превращается в свирепую ненависть, увеличивающуюся в связи с отсутствием ответственности. Уверенность в безнаказанности зависит от размера толпы и обостряет сознание временного могущества. В толпе любой дурак, невежда и завистник может считать себя грубым богатырем. Поэтому толпа легко совершает насилия и убийства.
Толпа обладает преувеличенными чувствами и поэтому увлекается только сильными речами ораторов, которые никогда ничего не доказывают, а только утверждают как можно проще. Толпа авторитетна и нетерпима, уважает силу, а не доброту, поэтому чаще становится на сторону тиранов, а не добрых правителей. Если деспот теряет свою силу, толпа с удовольствием его топчет, потому что слабых презирают и не боятся. Шлем Цезаря восхищает толпу, меч заставляет бояться, а его власть внушает уважение.
Толпа любит восставать против слабой власти и раболепно преклоняется перед сильной, а поэтому легко переходит от рабства к анархии. Толпа не революционна и не консервативна, но быстро утомляется и поэтому стремится к рабству. Самые непримиримые якобинцы горячо приветствовали Наполеона, когда он положил на Францию свою железную руку. Толпа любит традиции и боится новшеств, которые могут изменить ее жизнь.
Толпа способна на убийства и на самопожертвования. У нее можно вызвать чувство патриотизма и славы и заставить пойти на жертвы. У толпы отсутствует личный интерес, потому что она не рассуждает. Если бы толпа рассуждала, то у человечества не было бы истории.
Идеи очень тяжело обновляются и поэтому с трудом проникают в толпу, но если проникают, то делаются могущественными. Идеи должны быть категоричны, просты и представляться толпе в виде образов, которые не логичны, а потому противоречивы. Поэтому толпа легко совершает противоречивые действия. Поскольку в толпе нет критики, она этого не понимает.
Чтобы стать популярной, идея должна превратиться в чувство. Сто лет французские революционные идеи XVIII века превращались в чувство толпы, а затем потрясли западный мир. Прогрессивные идеи ученых и философов всегда известны государственным деятелям, которые знают, что толпа отстает от них на поколения. Поэтому многие государи вынуждены управлять в соответствии с устаревшими принципами и традициями, в истинность которых они уже не верят.
Толпа рассуждает с помощью ассоциаций, с помощью которых легко обобщает частные случаи. Это всегда используют те, кто умеет управлять толпой, которая любит чудеса и легенды. В истории кажущееся часто сильнее реального. Образы увлекают толпу и порождают в ней ужас. Идеал хлеба и зрелищ сквозь века несется в толпе, как идеал счастья. Толпа часто понимает, что она жертва иллюзий, но ей это нравится. Многие выдающиеся актеры имеют большую охрану, так как всегда могут найтись люди, готовые растерзать их за преступления, совершенные на сцене или экране. Государственное могущество часто основывается на народном воображении. Сильные впечатления активно действуют на воображение толпы. Государственные деятели в истории человечества понимали, что именно народное воображение может быть основой их могущества. В своих поступках, речах, победах они стремились поразить воображение толпы. Многие государи понимали, что нельзя влиять на толпу через ее ум и рассудок. Толпа любит чудесное и таинственное, великое чудо или преступление, как и великую надежду. Многочисленные мелочи на толпу не действуют. Ужасные эпидемии холеры и чумы, унесшие в Европе сотни тысяч жизней, запомнились толпе меньше, чем гибель одного парохода «Титаник», причем в тот же год утонуло еще около тысячи других кораблей. Многие правители понимали, что толпу и народное воображение поражают не сами факты, а их интерпретации. Тот, кто владеет искусством впечатлять толпу, тот обладает искусством ею управлять.
Толпа не рассуждает, она принимает или отбрасывает идеи целиком, без споров и противоречий, и может принести себя им в жертву, так как ей свойственны только сильные и крайние чувства. Симпатия толпы легко переходит в обожание, а антипатия в ненависть. Государственные деятели могут предугадать поведение толпы в тех, или иных ситуациях. Толпа может обожать своего царя, приписывать ему магическую силу, слепо подчиняться, распространять его догматы. Она бессознательно награждает героя-победителя таинственной силой. Римская империя последние века существовала не с помощью силы, а с помощью чувства восхищения и боязни, которые она внушала. Тридцать имперских легионов никогда бы не смогли веками держать в повиновении сотни миллионов подданных, которым просто нравилось римское величие. Для толпы надо быть или героем, или ничем. Императоры это хорошо понимали. Чувство никогда не проигрывало в своей вековой войне разуму.
Подготовка взрыва идеи в толпе всегда занимает много времени. Только кажется, что идеи возникают в толпе с быстротой молнии. Великую французскую революцию подготовили труды философов, успехи науки и издевательства аристократов. После этого толпа была увлечена речами ораторов и сопротивлением французского королевского двора любым самым незначительным реформам в пользу народа и конец для короля и королевы был ужасающим.
Идеи, потребности и чувства выражаются в традициях. Именно ими руководствуется толпа, легко меняя только названия и внешнюю форму. Без традиций нет ни национальности, ни цивилизации. Когда действия традиций иссякает, их разрушают. Если без традиций нет цивилизации, то без их разрушения нет прогресса. Государственные герои ищут равновесие между постоянством и изменчивостью и изменяют или создают историю. Если привычные традиции не меняются несколько столетий, их изменить почти нельзя. Насильственная революция ненадолго меняет историю, но потом обломки рваной цепи срастаются опять и прошлое возвращается и без изменений приобретает свою привычную власть. В другом случае революция сменятся анархией, а потом упадком.
Идеал народа состоит в постоянном изменении прошлого и он трудно достижим. Толпа всегда стойко хранит традиции и противится их изменениям, особенно ее привилегированная часть. Идолы и дворцы деспотов разрушались в минуты, но традиции в душе толпы уступали лишь медленному давлению столетий. Только время истинный создатель и разрушитель. Время дает силу традициям и оно же лишает их могущества. Время готовит почву и идеи толпы. Идеи не возникают случайно и внезапно и могут быть осуществлены только в определенную эпоху. Время готовит рассвет идей, которые всегда дочери прошлого, матери будущего и рабыни времени. Монархия, феодализм, республика, как политические и социальные организации создавались веками и всегда сменялись с большими потрясениями.
Правительства не создают эпохи, а совсем наоборот. Судьбы народов определяются не правительствами, а их характерами. Самой демократической страной мира, в которой более всего уважаются права личности, является монархическая Англия, а некоторые республики Латинской Америки и Востока не слишком уверенно борются с деспотизмом. Народы управляются своими характерами и обычно отторгают заимствованные системы управления. Кровавые революции могут сопровождать введение в государстве системы власти, которая по волшебству сделает людей счастливыми. Сами системы власти могут и не обладать никакими особыми качествами и воздействуют на народ как иллюзии и химеры.
Не иллюзорно и не химерично народное воспитание и образование. Оно меняет, улучшает людей и делает их равными. Однако само образование не делает человека счастливым и нравственным, а если оно плохое, то причиняет не пользу, а вред. Преступников много и среди образованных и среди необразованных людей. Образовательные системы не должны основываться на ложных идеях и принципах, но должны развивать ум человека, его способность рассуждать, его инициативу. Получившие образование люди, которые не могут приложить его к делу, становятся недовольными правительством. Образование в государстве позволяет увидеть будущее этой страны. Громадная масса недовольных может постоянно пойти за утопиями и химерами, если они хорошо изложены. Интерпретация слов «демократия, общество, свобода, равенство, социализм» может быть совершенно непредсказуема. Искусные правители могут очень хорошо обращаться с этими словами, понимая, что в разных социальных группах они имеют разный смысл и значение. Слово «демократия», например, иногда может означать исчезновение воли личности перед волей общества, или же развитие воли личности при устранении государства из многих сфер, кроме военной, дипломатической и полицейской. Поэтому толпа легко может попасть под влияние иллюзий, которые предлагают людям надежды.
Уничтожить иллюзии то же самое, что уничтожить надежды, поэтому они нужны толпе во что бы то ни стало. Толпа, как летящая на свет сгорать бабочка, может полететь к тем, кто дает им то ли иллюзии, то ли химеры. Во все века толпа легко путала истину с заблуждением. Если толпе не нравится правда, она легко от нее отворачивается и прельщается заблуждением. Те государственные деятели, которые могут ввести толпу в заблуждение, могут стать ее повелителем. Те герои, которые стремятся сказать толпе правду, могут стать ее жертвой.