Террористы
Шрифт:
В «Земле и воле» были созданы интеллигентская, рабочая, деревенская группы, которые действовали в соответствии с программой партии: «заведение прочных связей в местностях, где недовольство наиболее заострено, заведение связей в центрах скопления промышленных рабочих, работа в деревне, пропаганда и агитация в университетских центрах, издание собственного печатного органа и распространение листовок, установление связей с либералами и враждебными правительству религиозными сектами, сплочение крестьян во главе с естественными революционерами в организацию». Задача дезорганизаторской группы заключалась не только в освобождении товарищей из тюрем, но и в организации убийств провокаторов и террористических актов против одиозных сановников.
В обществе собирали деньги для работы «Земли и воли». Революционер-помещик Дмитрий Лизогуб продал свое богатое имение, и громадная сумма в двести тысяч рублей в течение года поступила в партийную кассу. По некоторым данным, великий поэт Николай Некрасов передал землевольцам умопомрачительную сумму в полмиллиона рублей. Когда 27 декабря 1877 года он умер, «Земля и воля» решила участвовать в его похоронах почти официально, и это опять было неслыханно в империи.
Морозный петербургский день похорон никого не испугал. Пять тысяч человек провожали великого поэта на кладбище. Множество полицейских и жандармов сопровождали шествие. Перед кладбищем первым среди множества венков полицейские агенты вдруг увидели удивительный венок с надписью «От социалистов». Это была не только крамола, но и почти вызов на поединок с непредсказуемо-предсказуемым исходом. Главный похоронный полицейский уже видел, что преступный венок находился в двойном, тройном, четверном кольце решительно-молчаливых и совершенно спокойных молодых людей, которые даже не держали руки в карманах. Они и так почти открыто заявляли властям, что социалисты, то есть государственные преступники, участвуют в похоронах великого поэта. По полицейским и жандармам прошелестели быстрые переговоры, и стражи порядка тут же решили, что умирать в массовом побоище за арест венка им совершенно не хочется, несмотря на присягу царю-батюшке и получение от него чувствительного жалованья. Пять тысяч петербуржцев с удивлением и удовлетворением смотрели, как на глазах множества городовых, вдруг ослепших и оглохших, венок «От социалистов» торжественно плыл среди процессии. Никто и пальцем не тронул землевольца Георгия Плеханова, сказавшего над гробом Некрасова убийственно-пылкую для властей речь. Листовки «Певец угнетенных» с ее текстом спокойно раздавались в тысячной толпе и любезно вручались представителям власти, которые скромно молчали и речей не говорили. О землевольских похоронах Николая Некрасова на следующий день заговорили в империи, и в партийные группы вступали и вступали поданные всех сословий и возрастов. Революционеры все успешнее и успешнее действовали среди студентов и рабочих. Почти переломным моментом в истории империи стала русско-турецкая Балканская война 1877-1878 годов.
С 1875 года из-за произвола турецких властей, оккупировавших Балканский полуостров, там погибли десятки тысяч славян, в Боснии, Герцеговине, Сербии, Черногории, Болгарии. Кровавая русско-турецкая балканская война началась в апреле 1877 года. Получавшая большие доходы от развития внешней торговли империя была не против получения новых рынков сбыта на Балканах и усиления там своих геополитических позиций. Под флагом освобождения братьев-славян от жестокого турецкого ига имперская дипломатия попыталась убедить Европу, что совсем не хочет контролировать средиземноморские стратегические проливы Босфор и Дарданеллы и через Балканы выйти на Ближний Восток, но ей не очень поверили. В июле 1877 года огромная русская армия форсировала Дунай и вошла в Болгарию во главе с Александром II и его братом Николаем. Нельзя руководить сотнями тысяч воинов людям без стратегических талантов и с отрицательным военным профессионализмом, даже если у них короны на голове. Само собой, задуманная российским Генеральным штабом молниеносная война по занятию Стамбула-Константинополя с кровавым блеском провалилась. Авангард русских укрепился на Шипкинском перевале и дальше продвинуться не смог, а основные силы наглухо встали под Плевной, в бездарных смертельных штурмах теряя и теряя людей.
Вся Россия собирала деньги для своих бившихся воинов, и эти миллионы как всегда успешно разворовывали военные и околовоенные чиновники. Из-за холода, голода, но больше всего из-за отвратительного снабжения русских солдаты массово гибли, совсем не в ходе боевых действий, потеряв в боях в десять раз меньше воинов, чем от болезней и идиотизма высшего командования. Александр II в истерике спрашивал то ли себя, то ли воздух вокруг: «Что все это, второй Севастополь?», но порядка не наводил и сам себя не наказывал, а уж тем более придворных холопов. Яростно дравшиеся на Шипке русские герои бились насмерть, потеряли каждого второго витязя и спасли имперскую армию от позорного разгрома. Брат царя великий князь Николай предложил откатываться назад к Дунаю, но тут, наконец, взорвались боевые русские генералы, и это было неслыханно. Александр II часто плакал, видя, как по его велению и по его хотению бездарно и мучительно гибли десятки тысяч русских бойцов, но ничего не менял, никого не наказывал и к голосу разума не прислушивался. Сотни офицеров стали презирать Зимний дворец и его холопов и задумываться над будущим империи.
Турция не смогла через закрытые русскими горные перевалы помочь Плевне, и она сдалась в ноябре 1877 года. Потеряв из-за болезней и отсутствия разворованной теплой формы обычные десятки тысяч воинов, имперская армия к концу мерзлой зимы подошла к Стамбулу. Результаты победной несмотря ни на что для России войны подводились на общеевропейском Берлинском конгрессе. Сербия и Румыния были объявлены независимыми королевствами, Болгарию разделили на две части, полунезависимую и опять турецкую. Боснию и Герцеговину благодаря неучастию в войне и умным сановникам получила Австро-Венгрия. Завалившей Балканы кошмарным количеством солдатских трупов России они, как обычно, не достались, а были даны только взятые на Закавказье крепости и устье Дуная, потерянное еще в 1856 году в результате Крымской войны. Летом 1878 года Россией была недовольна вся Европа, и между империей и освобожденными ей Сербией, Румынией и даже Болгарией началось охлаждение. Империя не добилась поставленных в войне целей и получила международную изоляцию.
В самой империи Балканская война вызвала огромное разочарование. Империю охватило подорожание всего и вся, и рубль стал стоить сорок копеек. Михаил Салтыков-Щедрин сказал, что надо радоваться, что за российский рубль в Европе все еще дают даже сорок копеек, потому что скоро будут давать в морду. Зимний озлобился, но вынужден был принять общее презрение общества. Революционные народнические газеты подробно рассказывали подданным о преступлениях высших чиновников и очевидной неспособности высшей власти решать не только внутренние, но и внешние проблемы страны. Множество людей в России требовали перемен и в империи поднялась заслуженная ей буря.
Земства нескольких губерний заявили Петербургу о том, чтобы подданным дали хотя бы болгарскую политическую свободу. Многие студенты стали на сходках говорить о принятии в стране конституции, их тут же выгоняли из университетов и массово ссылали. Впервые в Москве полиция организовала их колоссальное избиение с помощью дворников и торговцев Охотного ряда, провоцируя создание черной сотни. Еще в июле 1877 года петербургский градоначальник-генерал Ф. Трепов, один из самых одиозных людей в окружении Александра II, приехал в дом предварительного заключения, в котором более трех лет без улик мучились в переполненных камерах и одиночках, антисанитарии, неподвижности, в страшной духоте и цинге убивающие себя народники. Трепов потребовал, чтобы подследственные и осужденные при его появлении в камере, в коридоре, везде снимали шапки столько раз, сколько его увидят. Само собой, это было незаконно, но Трепова это не волновало, потому что идти в атаку на беззащитных, это не идти в бой против отчаянных янычар. Осужденный за неучастие в Казанской демонстрации и за неоказание-оказание сопротивления полиции в закрытой комнате полицейского участка без свидетелей студент А. Богомолов-Емельянов не успел второй раз снять шапку перед самодуром, и Трепов своей генеральской рукой сбил ее сам и приказал публично высечь такого-сякого строптивца. Боголюбова высекли, и империя вздрогнула, и беспорядки в тюрьмах эхом покатились по России. Негодование наглыми царскими холопами проникало во все слои имперского общества, и количество землевольческих групп росло и росло, а ситуация в империи накалялась и накалялась, накладываясь на возбужденных бездарной войной людей.
Александр Второй
24 января 1878 года адъютант градоначальника Петербурга вышел в общую приемную, в которой встречи с Треповым ждали шестнадцать человек. Адъютант расспросил всех о цели прихода и проверил документы. Четвертой шла молодая девушка с прошением о выдаче свидетельства домашней учительницы.
Александр Второй
В свою очередь девушка зашла в кабинет, подала прошение, достала небольшой револьвер и один раз выстрелила в градоначальника. Пуля попала в бок, и Трепов завалился за столом. Вера Засулич добивать раненого не стала, у нее выхватили револьвер и сильно избили, чудом не убив. В южных группах бунтарей во множестве листовок «Голос честных людей» было заявлено, что «уже настала фактическая борьба с этим подлым правительством». Жандармы нашли типографию и при ее захвате был арестован яростно отстреливавшийся М. Ковальский, ранивший нескольких полицейских. Его повесили в августе 1878 года, но в империи почти началась революционная борьба. Через неделю после выстрелов Засулич и Ковальского застрелили полицейского провокатора. 23 февраля революционеры пулей вышибли глаз одиозному киевскому прокурору М. Котляревскому, любившему издеваться над задержанными за что и ни за что, например, прилюдно раздевавшему догола беззащитных красивых девушек-курсисток, давших свой адрес подруге для переписки с возлюбленным, находившимся под надзором, а может и не поднадзорным. На юге империи начались перестрелки революционеров с жандармами. В Одессе в атаке на полицию участвовали десятки человек. Александру II надо было бы задуматься, кого он назначает градоначальником имперского Петербурга, но в XIX веке подобное было для царей проблемой, а Петры и Екатерины Великие часто не рождаются. В марте 1878 года дело Веры Засулич было передано в суд присяжных и до конца империи осталось менее сорока лет.
31 марта вокруг здания петербургского суда две тысячи человек читали столичные газеты, объявившие неправый суд галлюцинацией: «Это судят все общество, всех нас!» В набитом в три слоя зале суда Вера Засулич спокойно и выдержанно заявила, что решилась ценой своей гибели доказать, что нельзя безнаказанно издеваться над человеческой личностью, нельзя вообще и никому: «Я не нашла другого способа. Страшно поднять руку на человека, но я должна была сделать это».
Зал был накален, защитник Александров произносил великолепно-обличительную речь, а председателю суда принципиальному Анатолию Кони в который раз волокли из Зимнего заранее обвинительный приговор, а вокруг здания судя росла и росла толпа. В семь часов присяжные передали Кони единогласный вердикт: «Засулич невиновна». Председательствующий объявил, что обвиняемая свободна, и в зале суда и вокруг и везде зазвучал многотысячный восторженный рев: «Да здравствует суд присяжных!» Третье отделение бросило к суду жандармов, чтобы опять арестовать оправданную решением суда Засулич на выходе из здания, но отчаянные студенты даже не дали им к ней приблизиться, одновременно сняв всех извозчиков вокруг, чтобы исключить возможность погони, и вывезли и спрятали Засулич, которую «Земля и воля» спокойно вывезла за границу.